Не уверена, что завтра в офисе все пройдет гладко — Мих Мих всегда найдет, за что покритиковать, но сейчас мне интересно другое.
— Так куда мы едем?
— Узнаешь? — Максим кивает на большой серый дом, который возник сразу же за поворотом.
— Дом твоих родителей? — ошарашенно спрашиваю. — Ты… ты меня к ним привез?
— Нет, — он довольно смеется, — не совсем к ним. Сейчас все увидишь.
На улице Максим приобнимает меня за плечи и начинает рассказывать.
— Я был очень увлекающимся ребенком. Знаешь, что это означает?
— Все что угодно. — Невольно улыбаюсь, глядя в его ярко-зеленые смеющиеся глаза. — Но я думаю, ты пытался подчинить все вокруг своим увлечениям.
— А ты проницательна. Я доставлял массу хлопот предкам, обои меняли в квартире по два раза в году, знаешь, тогда для родителей это было накладно.
— Ну потом-то ты вырос?
— Однажды я захотел расписать потолок, чистой воды эксперимент.
Он замолкает, сосредоточенно ищет в кармане куртки ключи, а потом открывает дверь в подъезд.
— Так куда мы идем, если не к твоим родителям?
— Как отцу это удалось провернуть, я никогда не спрашивал, хотя догадываюсь. Но документы в порядке. Лично проверял.
— Какие документы? — Мне любопытно, и я не сразу замечаю, что Максим нажимает на последнюю кнопку в лифте.
— Сейчас увидишь.
На последнем этаже всего четыре квартиры и… лестница наверх.
— Ты шутишь? — Перехватываю его взгляд. — Серьезно? Ты меня привел на крышу?
— Не совсем. Это мансарда, Марина. Место, где я провел свои лучшие годы. Ну, я так считал до недавнего времени.
В нос сразу ударяет запах свежей краски, как же это знакомо! А пространство довольно большое и, главное, светлое.
— Я еще не до конца все разобрал, — раздается довольный голос за спиной. — Но вчера грузовик пригнал, чтобы выбросить старье, правда кое-что осталось. На неделе ребята сделают небольшой ремонт. И здесь снова можно будет жить!
— Целый грузовик? — Я боязливо ступаю по деревянному полу, даже не пойму, какого он цвета.
— Вот его рука не поднялась выбросить. — Максим показывает на деревянный шкаф в углу мансарды, даже отсюда видно, что он расписан вручную. — Но это пока. Снимай куртку, здесь тепло.
— Настоящая мастерская художника! — Я не могу скрыть восхищения, жадно впитываю в себя мельчайшие детали пространства. — Всегда о таком мечтала… а мольберт! Максим, такие уже не делают, ему вообще сколько лет?
— Очень много.
Он довольно улыбается. Стоит, прислонившись к косяку двери, наблюдает за мной и улыбается. А я смущаюсь. Вот так оказаться с ним наедине, на его территории...
— Ты начал писать…