Только тогда Эл сфокусировал на мне более-менее осмысленный взгляд и застонал. Причем застонал так, словно выжить не надеялся, и помимо того, что загибается от боли еще и только что получил смертельный приговор. Мне не понравился обреченный взгляд, которым «наградил» меня этот взбаломошенный эльф. Что опять я сделала не так? — Эл, тебе больно? — встревожилась я.
Во взгляде кимусаби радости от узнавания меня я не заметила. Зато я заметила панику, посильнее, чем несколько минут назад испытывала сама — когда думала, что этот эльф сейчас умрет, а я всю жизнь буду мучиться от чувства вины за то, что допустила его гибель. — Что ты наделала… — прошептал Эл, — Ты хоть понимаешь, что ты наделала?! Ничего я не понимала, кроме того, что он очнулся…
- Долг жизни… Долг жизни человеку! Мне теперь действительно нет дороги назад. Отец должен получить известие о моей гибели, лучше так, чем позор, — эльф выхватил что-то, отдаленно похожее на мой скальпель, отдаленно — на инкрустированный кинжал. Только очень необычной формы.
Хорошо, что я сообразила, что этот идиот собрался сделать, а эльф был слишком ослаблен потерей крови и воспалением — кинжал из его рук я выбить успела. Заодно откинув подальше и скальпель — эльф в таком состоянии, что может решить, что этот его ритуальный кинжал вполне можно заменить и моим скальпелем. Единственный плюс — он не нападал на меня. Что бы я не натворила по его мнению, но целилися своим ритуальным кинжалом он в своё сердце, а не в мое. Я обняла его, пытаясь объяснить, что его не могут обвинить в моих прегрешениях, и если я что-то натворила, то и судить их эльфийский суд будет меня, а не его, и на нем вины нет. И он однажды уже выбрал жизнь и если он решил самоубиться, то просто не нужно было привлекать мое внимание… И что единственная его вина, что он в состоянии болевого шока принял меня за эльфийку. Это было и лестно, и смешно одновременно, так как Эл, когда очнулся, снова посчитал меня эльфийкой, и вначале попытался говорить со мною по-эльфийски. И лишь после того, как я заговорила на русском, вспомнил — где он находится. И с кем.
Ну, я уже говорила, что у меня нормального отпуска быть не может, но такого фиаско, когда парень, увидев меня рядом, пытается покончить с собой, у меня ещё не было. Я — достаточно симпатичная, весёлая и хотя немного неудачливая, чуточку занудливая и легко впадаю в панику, когда я не на работе (сказывается негативный опыт всей жизни, доказывающий, что как только у меня появляется свободное время, случаются мировые и природные катаклизмы) не пьющая, но на этом мои негативные качества и заканчиваются. А да, ещё бардовские песни толкиенистов люблю слушать, но это считаю скорее достоинством, чем недостатком. А чтобы парень стал вырываться, когда я его обнимаю, и ругаться на неизвестном мне языке, таких жёстких ударов по самолюбию ещё не было. Наоборот, это парни на меня пытались повлиять в смысле постельных отношений. А у меня банально не было времени. А что имеем сейчас? Время есть. Парень, одна штука, имеется. Симпатичный. Загадочный. И первое, что он делает, после того, как пришёл в сознание — вместо того, чтобы поблагодарить за спасение, попытался опять отправиться к дальним предкам. Очень дальним. Обидно немного… На его эльфийские ругательства я ответить не могла, а вот то, что такой красивый парень (не важно, что он — эльфийский принц) может снова попытаться лишить себя жизни, меня напрягало. Не знаю, мои уверения в том, что его не накажут подействовали, или то, что до ритуального кинжала теперь было не добраться, но Эл понемногу успокоился и перестал вырываться и ругаться. Кажется, он мне не поверил, но притих и смотрел на меня растерянно, словно сообразил, что я могла обидеться.