– Посиди со мной, – прикосновение чужих пальцев подобно ожогу. Не потому что он меня впечатлил, а потому что я не очень жалую чужие прикосновения, особенно, когда я их не жду.
Я мягко освобождаю руку и поднимаю глаза, чтобы вежливо отказать. Альбина объяснила, что нам разрешается посидеть в зале и поговорить с клиентами, если они изъявляют такое желание.
– Это не обязаловка, – легко махнула она рукой, – никто не может и не имеет права тебя заставить сидеть, разговаривать, слушать чьито откровения, но мы нередко делаем это. Начальство поощряет. Наша «Лагуна» претендует на звание домашней. Людям нравится, они приходят снова. Ничего лишнего себе не позволяют, а если переступают черту, то теряют дом. Практически бездомными становятся, – смеётся она зажигательно, но за этим смехом я слышу уверенную твёрдость.
У них так принято, но я не собиралась быть чьим-то «случайным попутчиком». До тех пор, пока не подняла глаза на человека, который меня остановил возле своего столика.
Он был точно таким, как я его себе представляла. Жак Паганель, сошедший со страниц Жюль Верна и каким-то чудом попавший в «Голубую лагуну».
Высокого роста – это легко угадывалось по длинным ногам, что не помещались под маленьким столиком. Худой, но очень приятной наружности. Чуть рассеянный взгляд, стильная стрижка, невероятно длинные пальцы, что охватывали стакан с соком.
Современный Жак Паганель в тёмных джинсах и водолазке под горло. Ему не хватало очков в тонкой оправе для завершения образа.
– Пожалуйста, посиди со мной, – повторяет он просьбу, – совсем немного.
И я, как зачарованная, падаю на стул. Улыбаюсь ему, понимая, что краснею. Он такой милый. И такой одинокий.
Не знаю почему, но мне его жаль.
– Ты здесь новенькая, правда?
– Правда, – складываю руки на коленях, потому что должна их куда-то деть.
– Тогда давай знакомиться. Меня Паша зовут.
– А меня Софья.
Он опускает взгляд, я вижу, как он сглатывает, как трепещут длинные ресницы.
– Мне… просто поговорить, не бойся. Или помолчать. Не знаю даже, что нужнее. Я не пьян, не… в общем, вполне благополучный во всех отношениях. Давай я закажу тебе что-нибудь, – поднимает мужчина глаза. В них – мольба и какое-то отчаяние.
– Нет, – качаю я головой, – ничего не надо. Я посижу и послушаю. Может, буду убегать ненадолго: работа.
– Я понимаю, – кивает он поспешно и облизывает губы. – У меня всё в порядке, правда. Просто иногда невыносимо быть одному. А ты… у тебя глаза добрые.
– Ну, разве что, – смущаюсь я до слёз. – Я не очень хороший собеседник. У меня гораздо лучше получается с маленькими детьми. А со взрослыми – так себе. Особенно с мужчинами.