В его голосе сквозило чистое веселье, и мне тоже стало немного смешно: мальчишки не стали раздувать конфликт, делать проблему из вчерашнего события, а наказание обернули в свою пользу.
К слову об этом…
— Джайден, — сделала я к нему шаг навстречу, понижая голос, чтобы он понял, что я хочу поговорить по душам. Подросток напрягся. — Ты вчера сказал, что я могу умереть. Почему? — Глаза его забегали, он вздохнул, оглянулся в поисках отступления. — Говори! — надавила я на него, наступая ближе.
— Да я сам не знаю, — поняв, что сбежать от ответа не выйдет, признался он. — Но все так говорят, вся деревня. И мать, и соседи, и в клубе. — Он пожевал нижнюю губу, посмотрел на меня с сочувствием. — Но они все равно тебе не скажут.
— Это еще почему?
— Ты принадлежишь альфе, а он не велел трепать языком. Сама видела, что бывает с теми, кто его ослушается.
— Чертов Лиам! — буркнула я себе под нос, заслужив восхищенно-испуганный взгляд мальчишки. Держу пари, так говорить про альфу стаи непозволительно никому. — Ладно. Не скажешь, где находится старый дуб?
Джайден сощурил глаза, но понял, что, ответив, быстро избавится от меня, и тут же указал рукой на лес.
— Пройдешь прямо по улице за овраг, а там увидишь. Но я бы на твоем месте туда не ходил.
Я дернула плечом. Ну уж нет, если кто-то хочет со мной поговорить, несмотря на запрет главы стаи, игнорировать такой шанс нельзя.
— Там, вообще-то, летучие мыши водятся, — донеслось мне в спину.
Плевать. Волки, летучие мыши — что меня испугает? Больше ходить вокруг да около нельзя, нет на это времени, я хочу узнать всю правду.
❅
21
❅
Всю дорогу оборотни, встреченные по пути, старательно обходили меня: завидев на одной стороне тропинки, сворачивали или переходили на другую сторону. Я доброжелательно улыбалась, даже махала рукой, надеясь, что кто-нибудь захочет познакомиться, пообщаться, но и женщины, и мужчины только провожали взглядами и не выказывали попыток к сближению. Только улыбались неискренне, будто сочувствуя тяжелобольному человеку.
Потому к концу улицы, когда пришлось перебираться через невысокий забор и спускаться по отвесной стороне небольшого оврага, засыпанного девственно-белым снегом, я была изрядно зла не только на альфу, но и на всех оборотней вместе взятых. Какой-то тоталитарный режим! Как можно так бездумно и слепо повиноваться главе?! У них что, совсем нет собственного мнения?!
Старый дуб я узнала сразу, в одну секунду поняв, что именно к нему меня звал автор странной записки. Он высился на небольшом пригорке, чернел выжженной корой огромного ствола, пугал узловатыми старыми ветками, раскинутыми под голубым акварельным небом. Макушка была рассечена надвое, видимо, ударом молнии уже давно, и весь его вид будто говорил о его мудрой старости.