— Пиши мне иногда. Я буду рада, — произнесла я с улыбкой, вовсю стараясь сохранить лицо.
А потом вырвалась из его рук и пошла, чувствуя себя канатоходцем, балансирующем из последних сил. Сейчас дверь захлопнется за спиной, и можно будет пойти в туалет, сесть на крышку унитаза и дать волю чувствам. Пока ненадолго, чтобы выплеснуть слёзы, просящиеся наружу, иначе они выжгут изнутри, как кислота.
Уже дома я позволю себе рыдания. В тиши спальни, под одеялом, сжав зубами его край, чтобы никто не услышал, не догадался.
— Марго, — сказал он мне вслед с такой мягкостью, что я остановилась. И не подозревала даже, что моё милое детское домашнее прозвище, превратившееся со временем в имя, может звучать так нежно. Как мелодия флейты.
Я замерла и не оборачивалась. Пусть скажет ещё. А потом повторит, позовёт меня по имени.
— Не уходи вот так. Я не могу тебя отпустить.
Его руки снова легли на мои плечи, и внутри всё задрожало, как от сильного жара. Хотелось бы гордо удалиться, да, видно, не получится! Не выйдет вырваться, не обнажив тайны, над которой я хотела плакать ночами в одиночестве.
— Почему, Миш? Ты мне ничего не должен. Совсем ничего.
— Разве? Допустим. А ты мне?
Я обернулась, настолько был неожиданен его вопрос. Что он имеет в виду? Но домыслить не успела.
Он обнял меня и поцеловал. Сначала аккуратно, еле касаясь, дотронулся до губ, но сразу после, не встретив сопротивления, осмелел и завладел ими без остатка. Мы пили горячее дыхание друг друга, и я молила, чтобы это никогда не закончилось.
— Так что я тебе задолжала? — спросила я, задыхаясь от ласк.
— Себя. И много ночей.
Мы снова кинулись друг к другу, сблизившись больше, чем в тот первый памятный вечер. Наши губы разъединились, только когда объявили антракт.
— Мне надо идти, — шептала я, но оставалась на месте. Ноги не слушались, тело эгоистично желало, чтобы его руки спустились ниже, на талию, а потом соскользнули дальше.
Так хотелось услышать много раз, что он меня не отпустит, что мы будем вместе. Как это возможно, я не представляла и не хотела ломать голову. Сейчас главное было — заручиться согласием Михаила, услышать из его уст, что я ему не безразлична. А там хоть трава не расти!
— Пусти, пожалуйста! Отец начнёт меня искать.
Я высвободилась из объятий, вынырнула в холодную стужу окружающего равнодушного мира и замерла, глядя на него.
Остановит ли меня Михаил? О, я бы дорого отдала, чтобы это услышать. Не ответ на вопрос, а утверждение, что ему меня не хватает, или что там говорят мужчины в этих случаях?
«Мне было с тобой хорошо». Я согласна и на это. Хорошо — это значит ты захочешь вернуться в мои объятия ещё раз. Хорошо, это значит, что есть шанс всё повторить и начать сначала. Поцелуи, соприкосновения тел, сплетения пальцев и горячий шёпот у уха.