— Я хочу с тобой увидится, — крикнул он вслед, и я вздрогнула. Это слишком громко, нас могут услышать. И в то же время я хотела, чтобы он прокричал это с балкона на весь свет.
— Не знаю, к чему это приведёт, — покачала я головой, но обернулась. Стояла, сжимая ремешок клатча, и испытывала противоречивые чувства.
Знаю, сейчас брошусь в омут — не выплыву, решу идти вдоль берега тёмной воды — пожалею. Да так, что взвою! И пусть! Расплата неминуема, запретное манит.
— Я хочу поговорить с тобой спокойно. Не бойся, я тебя больше не трону.
— Тронешь, — рассмеялась я. — Сам это знаешь. Для этого и зовёшь.
— Возможно, — впервые за краткий миг нашей встречи на его губах, которые я минуту назад так отчаянно целовала, появилась улыбка, а стальной отблеск в глазах смягчился. — Завтра вечером у меня. Часов в семь. Сможешь?
— Возможно, — улыбнулась я в ответ и выскользнула в фойе.
Конечно, я не приду. Это будет ошибкой, но буду помнить нашу сегодняшнюю встречу ещё долго. Может быть, всегда.
Тайное свидание длиною в несколько минут, которые важнее, чем все годы, что я жила без него.
Марго
— Какие у тебя планы на сегодня? — спросил отец, чем застал меня врасплох.
Мы как раз сидели в гостиной, и каждый занимался своим делом. Он просматривал на ноуте документы, а я читала.
Так повелось со времён, когда мама ещё была жива. Как бы мы все не были заняты, а раз в день собиралась в гостиной. Было допустимо читать, вязать, вышивать или смотреть в окно, но физически быть вместе. Каждый мог задать в этот момент любой вопрос, самый провокационный, и имел права ожидать честного ответа.
— Хочу пройтись до ближайшей торгушки, — ответила я, пытаясь унять дрожь в голосе.
— Зачем?
— Например, чтобы купить себе новое платье. Или туфли. Ты знаешь, я по ним с ума схожу.
— Звучит так, будто ты оправдываешься.
«Так и есть», — только и успела подумать я, а вслух произнесла:
— Я просто не хочу, чтобы ты думал, что я что-то скрываю. Мне неприятно твоё недоверие.
Я отложила книгу в сторону и посмотрела отцу в глаза.
— В последнее время ты смотришь на меня так, будто я вот-вот продам Родину.
— Не смей с этим шутить! — резко произнёс отец и отложил ноут на туалетный столик. — Ты думаешь, я старый глупый и слепоглухонемой? Спешу разочаровать, Марго, это не так.
— О чём ты? О Шевковиче? Сердишься, что я больше не хочу иметь с ним дела? Ну извини, он, вообще-то, меня ударил!
Я тоже повысила голос. Наверное, впервые за много месяцев.
Фрэнк тихо прикрыл створки дверей, ведущих в гостиную. Он умел быть незаметным, отец давно его не стеснялся, справедливо считая, что Фрэнк скорее отрежет себе язык, чем обмолвится с посторонним о том, что творится в нашем доме. Наш дворецкий был сама деликатность. Отец любил окружать себя такими людьми.