— Что именно поменялось?
— Я не смогу иметь детей, — выдохнула я, сжимая в руках горячую чашку и почти не чувствуя, как она обжигает пальцы. — Никогда.
— И что?
Его вопрос заставил меня пристально посмотреть в глаза. Неужели он думает, что я не знаю, как он мечтает о сыне?
— Только не говори, что мы будем пытаться или усыновим ребёнка. Я не хочу ни того ни другого.
Вот и всё. Я сказала главное. Дальше должно быть проще. Должно быть.
— И не собираюсь. Это не имеет значения, Марго.
— Правда? — вспыхнула я и громко поставила чашку обратно на поднос. — А для меня имеет.
Он встал и подошёл ко мне. Я вся сжалась в предчувствии его прикосновения. Ещё немного, и я заплачу, а это недопустимо.
Стану слабой, соглашусь со всем, а потом буду корить себя за слабохарактерность.
Почему всё так сложно и одновременно просто? Почему Михаил не бросил меня и не ушёл молча, тогда бы я могла сохранить остатки гордости.
Он заставил меня встать и обнял. Говорил долго, я давно не слышала от него такой проникновенной речи в свой адрес.
Для работы — пожалуйста, а в личных делах он предпочитал действовать, а не объяснять и обещать.
— Нет, — шептала я, заключённая в его объятия. И не верила своим словам. — Ты говоришь это сейчас, а пожалеешь потом. Этот момент настанет, и я прокляну себя за то, что уступила тебе.
— Никто не знает, что будет потом. Скажи мне правду, что случилось? — спрашивал Михаил снова и снова, но я упорствовала в молчании.
Лишь глубокой ночью, проведя всё отпущенное на краткую встречу время в его объятиях, проснулась со слезами и криком. Мне впервые за эти месяцы, прошедшие с потери ребёнка, приснился кошмар. Что я снова забеременела и снова потеряла свой шанс.
Я плакала, а Михаил гладил мои волосы и крепко прижимал к себе, пока я не рассказала ему всё. Возвращаться в прошлое было больно, но ещё больнее было сейчас смолчать и, переживая этот сон, не упомянуть о событиях недавнего прошлого.
— Почему ты мне не сказала? — спустя какое-то время, закурив и опрокинув бокал виски. — Могла бы позвонить для приличия.
Это был сарказм, я его заслужила. Надо было сказать, но…
— Было не до этого, — с обидой ответила я, и он замолчал, поймав мой взгляд.
До утра мы не спали, всё говорили и говорили о прошлом. Не о будущем. Но, провожая меня на работу, Михаил задержал мою руку в своей и глядя в глаза, твёрдо сказал:
— У тебя месяц чтобы поговорить с отцом. Или я увезу тебя без этого разговора. И я не шучу, Марго, я всё равно увезу тебя, даже если ты сбежишь в Замбези. У меня и там есть свои люди.