— Теперь я знаю, куда точно не следует сбегать, — улыбнулась я и, встав на цыпочки, поцеловала его в щёку.
И ушла, обернувшись напоследок, помахав рукой с улыбкой, словно сама верила, что смогу с ним уехать. И попробовать всё сначала.
* * *
Марго
— Я скоро приеду, — позвонил мне Михаил в начале июля. — Собрала вещи?
— Ты не передумал? — улыбнулась я как бы в шутку, а у самой защемило сердце. Я ведь всё откладывала разговор с отцом, надеясь и одновременно безумно боясь, что мой любимый передумает.
Несколько недель после той нашей встречи я жила воспоминанием о ней. Искренне надеялась, что Михаил одумается и откажется от идеи соединить наши жизни.
Я бы пошла за ним на край света, я видела в его глазах желание уберечь меня от всего мира, но боялась, что со временем всё это пройдёт.
Сменится сначала на жалость без любви, потом на равнодушие, к которому будет примешиваться раздражение. И в итоге всё скатится к глухой ненависти.
Постепенное умирание любви страшнее самого болезненного разрыва отношений.
Я бы просто не пережила этого личного ада, когда понимаешь, что ничего уже не изменить, что теперь остаётся только принять ситуацию и понуро уйти в пустоту, чтобы не мешать любимому. Больше не мешать.
Я не раз пыталась донести это до Михаила, но он лишь отмахивался от моих умозаключений.
— Я сказал, что хочу видеть тебя своей женой, значит, хочу. Я ещё никому не делал предложения так настойчиво, и никто так упорно не увиливал от прямого ответа.
Он ставил мне это в вину, как бы намекая, что я просто ищу повод отделаться от него. Эх, если бы он понимал меня, знал и чувствовал всю боль, которая не покинула моё тело полностью, не вышло вместе с ребёнком, а просто спряталось глубоко внутри!
Если бы испытал хотя бы толику той липкой паутины беспомощности, в которой я барахталась до сих пор, он бы не упрекал меня за сомнения.
И всё же надо было выбирать сторону. И я решилась.
Пусть так, пусть я не раз об этом пожалею, но сдамся на милость судьбы. Выберу жизнь. Любовь. Радость.
Я написала заявление на увольнение и начала паковать чемоданы, радуясь, что так и не распаковала некоторые вещи. Будто знала или надеялась, что Миша меня найдёт в серой тоске и увезёт с собой.
Туда, где голубое небо и сверкает радуга.
Отец позвонил через день после того, как в отделе стало известно, что я их покидаю.
— Ты решила вернуться? — спросил он как бы между фраз «рад тебя слышать!» и «всё ли хорошо?».
— Да, — ответила я. — Завтра приеду, хочу повидаться.
Разговор, который нам предстоит, лучше вести с глазу на глаз. Вечером.