Чего не могла ожидать, так это того, что он озвереет как никогда. Я только помню его слова: «Я не хочу! У тебя не может быть детей! Не может! Только я!». А потом наступил АД… Мой личный, невыносимый, сжирающий все живое, что во мне было.
Я оказалась в больнице… в каком-то захудалом районе, где меня не слушали, когда просила вызвать участкового. Гинеколог и медсестра не разговаривали со мной, сочувствуя, что я потеряла ребенка и, советуя не клеветать на мужа. Не могла поверить в такое беззаконие. Бред. Когда начала кричать, получила внутривенно дозу снотворного.
Очнулась в грязной, маленькой избе с настоящей печью. Русские печи только на картинках видела, думала, они красивые, а тут вся черная в копоти, пыли и грязи. Старая кровать с прогнившим матрасом. Маленькие кривые окна. Деревянный стол посреди комнаты, а на нем открытые консервы, сковородка, несколько кружек. На полу пустые бутылки от водки, миска для животного, перевернутая, лежащая в белой жидкости. Запах стоял невыносимый. Такой мерзкий, что меня выворачивало наизнанку.
– А потом пришел он, в тот момент, когда я… пыталась вылезти в окно. Не знаю как, но, когда пыталась драться на полу, выхватила нож из кармана брюк и порезала ему лицо. Когда он кричал, чтобы его спасли, ударила по голове кочергой, и он упал без чувств. Вытащив деньги, все что было, я бросилась из дома. Заплатила старику, ехавшему в город, и дозвонилась сослуживцу Лутрикова. Он приказал мне остановиться в каком-то лесочке и сидеть тихо, отдав все деньги деду, чтобы довез мой телефон в пункт назначения. Позже… через четыре часа Антон приехал за мной. Увез, помог с деньгами и научил правильно прятаться. Пообещал помочь, сказав, что позвонит, а потом… когда не выдержала и набрала сама его номер, взяла трубку женщина и сообщила, что его больше нет…
Повернулась к нему и тихо… очень тихо просипела:
– Понимаешь? Ты понимаешь, почему я тебе не сказала? Понимаешь?
Мужчина кивнул, вытирая мои слезы, и уверенно проговорил:
– Я тебе обещаю, теперь все будет хорошо. Не бойся. Я сделаю все, чтобы поймать его. Он свое получит. Ты веришь мне?
Молчала… Не зная, что сказать… Разве можно знать, как поступит псих? Нельзя. Мне было страшно, и я не могла поверить, что Лутрикова так просто найдут. Мне было сложно такое даже представить.
Дорвонцев нахмурился и прислонил к себе, ласково обнимая. Я же чувствовала себя разбитой… Не было сил ни на что. Хотелось закрыть глаза и ненамного забыть обо всем.
Сколько мы так сидели, не знаю, только помню его тихий голос, а потом мысли ушли, и я погрузилась в сон.