– Это что? – грубо рявкнула она, тут же успокаиваясь.
– Деревянная стена или ящик, где обычно хранится картошка, – пояснила, хмурясь, предполагая, что она тут впервые.
– Откуда я знаю?! Никогда не желала узнать, как тут и что имеется.
«Можно было и не спрашивать».
Обняла себя за плечи, ощущая холод, и, слыша шубуршание в мешке, насторожилась от страха. Не теряя времени принялась на ощупь трогать все руками, надеясь найти что-то, чтобы сесть. Нашла… деревянные доски… липкие, мокрые и в плесени. Вроде как полки, куда ставились банки. Постаралась сесть, но сооружение было совсем хлипким. Нажала сильнее и полки обломились, упали вниз, а я дернулась вверх, примерно ожидая такого результата.
– Ну что? – спросила женщина с надеждой, как будто не слышала грохот.
– Ничего, – буркнула, – будем стоять.
– А если крысы, действительно, голодные? – с возмущением сказала Галина, вероятно, рассчитывая, что она будет сидеть, а я… отгонять крыс своей одеждой.
– Тогда молись, чтобы меня съели первую, – проворчала, только сейчас начиная анализировать ее слова, а именно тот момент, когда пришел Лутриков.
Вот бывают же такие… гадины. Как она там сказала: «… это ее участь!». Надо же… Слов нет. Какая добрая женщина.
Прижалась к стене, но, вспоминая всю мерзость, что по мне ползала, когда проснулась на земле, отошла. Да уж… для полного счастья только крыс не хватало. Слыша шорох, а потом писк, поняла, что твари выползли из мешка. Стало не по себе.
Стояла и думала, решив, что если что, можно давить ногами. Больше ничего умного придумать не удалось.
– Это все из-за тебя, – резко проговорила женщина, вновь начиная свою песню.
– Галина, не будь истеричкой! Не до этого, – резко ответила, не желая слушать ее причитаний. Сама на пределе, и она рада стараться.
– Надо же… – хмыкнула она. – И кто мне это говорит? Какая-то деревенщина.
Хотела промолчать, не считая себя обязанной отвечать, но незамедлительно сообщила:
– Не нужно судить по себе. Я всю жизнь прожила в городе. Если не ворочу нос за километр от всех, это не означает, что из глуши.
– И откуда же? – более спокойно поинтересовалась Галина уставшим голосом.
– Из Санкт-Петербурга.
– Парикмахер, – послышалось едкое утверждение.
– Повар, – гордо сказала, приготавливаясь узнать о своей профессии много чего ужасного, но в ответ тишина.
Не знаю, сколько молчали, слыша неприятный шорох, но мне показалось, целую вечность. Я устала стоять, хотелось присесть, но опасалась. Отмечая движение, поняла, что Галя опустилась.
– Плевать. Я уже не могу, – грубо выдала она, при этом вертясь по сторонам, ожидая нападение грызунов.