– Диман, ты чего так на машину уставился? Задумал чего? – Спросил Алан.
– Да нет, просто думаю, не погорела ли в ней электрика после взрыва.
– Точняк, – протянул Алан, – думаешь электромагнитный импульс ее… того?
– Надеюсь, что нет, – я осторожно стряхнул пепел с рукавов и тряхнул головой.
– Я могу проверить, по возможности, – предложил Константиныч. Сам знаешь, меня хлебом не корми – дай в каком-нибудь корыте поковыряться.
– Успеется, – кивнул я. – Пойдемте пока вниз. Тревожно тут как-то.
* * *
Пройдя дозиметрический контроль, мы спустились в коридор и почти сразу столкнулись с Буровым. Подполковник выглядел спокойно, пожалуй, даже слишком. Однако, подойдя ближе, я уловил резкий запах корвалола.
– О, орлы! Вы ведь тоже представители разных ведомств, так сказать. Давайте-ка за мной, мы там собрались с мужиками. Обсудим дальнейший план действий, так сказать.
Мы прошли в небольшой зал со сводчатым потолком, плакатами по Гражданской обороне на стенах, и длинным деревянным столом, вокруг которого сидели люди. Несколько мужиков в старом камуфляже, видимо сослуживцы Бурова, двое спасателей и парнишка в синей куртке «скорой помощи». Сам подполковник занял место во главе стола, перед несколькими телефонными аппаратами и безжизненным монитором компьютера. Сел, достал сигареты, и жестом пригласил нас садиться.
– Что могу сказать, товарищи, – начал он, закуривая. – Произошел ядерный удар. Причины неизвестны, да и значения они уже не имеют. Самое важное сейчас – понять, как нам быть дальше, какие меры принять, как выстраивать дальнейшую деятельность. КП выполнил свою задачу полностью, защитив максимум укрываемых от поражающих факторов. На данный момент, включая пассажиров автобусов, в том числе «тяжелых», у нас двести сорок пять человек. Учитывая наличие продовольственного запаса, питьевой и технической воды, ресурсы дизельной электростанции и фильтровентиляционных установок, мы можем обеспечить всем этим людям недельное безопасное пребывание на объекте. Если урезать продуктовое довольствие по максимуму и перевести инженерно-технические системы в режим жесткой экономии, мы увеличим срок пребывания примерно до трех недель. Беспокоит меня вот что: даже трех недель критически мало, для нормальной оценки обстановки на поверхности. Сейчас радиационный фон в пределах допустимой нормы, разрушений в поселке практически никаких. Но никто не знает, что произойдет через день-два. Как изменится ветер. Где выпадут радиоактивные осадки. Неизвестен даже предполагаемый район удара. Телефоны молчат, связи нет совершенно никакой. Думаю, нет смысла говорить про радиостанцию – ее в ближайшие дни можно не трогать. К чему я это все: нам нужно провести разведку. Выяснить характер сложившейся ситуации, понять, сможем ли безопасно вывести людей на поверхность, и если сможем – то когда? У нас почти полсотни раненых, здесь их держать никакого смысла. Нужны соответствующие условия, а в поселке есть недавно отремонтированная больница. В общем, по поводу разведки. Семен Анатольевич, вам слово.