А Гаррет отчего-то был бледен и смотрел на меня как-то обреченно.
Но спросить я ничего не успела — время шло словно неравномерно, то быстро, то растягивалось в тягучие нити.
Чей-то шепот заглушил музыку, до сих пор не перестающую играть, пронзительными шипящими, колючими клубками, летающими в воздухе.
Я осторожно выглянула, когда человек снова минул нас, меряя широкими шагами коридор, и похолодела. Это не было человеком, это не было даже созданным Колыбелью существом — просто чья-то объемная тень.
Гаррет втянул меня обратно, когда она развернулась. Нас снова обдало шепотом, что шлейфом тянулся за тенью, и она скрылась за ветвистым коридором.
Мы бесшумно перебежали в темноту немного ближе к входу в вестибюль и как раз успели прижаться к стене, когда тень вернулась. Судя по всему, маршрут она имела точно такой же, как и ведьма — один единственный, заданный Колыбелью. Чтобы свернуть, ей нужен был внешний раздражитель.
Например, мы.
— Это то, что осталось от санитаров, — прошептал на ухо Гаррет, провожая темную фигуру взглядом. — С ними ничего нельзя сделать…
Он вынужденно замолчал, и мы воспользовались небольшой заминкой тени, перебежав к выходу еще чуть ближе.
— Но Лорил говорила, что они способны убивать. Сама понимаешь, на себе я не проверял…
Мы выскользнули из проклятого коридора и кубарем ринулись под лестницу — весь зал вестибюля был ярко, но все же неуютно освещен. Даже несмотря на то, что полувекового запустения больше не было, отчего-то меня пробрал холод так, что тело непроизвольно вздрагивало.
Мне вообще было очень холодно.
В Морге холодно. А Изену рекомендовали обертывания, чтобы успокоить. Может, он пытался излечиться, успокоиться сам, без врачей? Но ведь из Колыбели все равно не было выхода. А еще не симулировал. Зачем или почему?
Или все проще, и Изен действительно был психом. Но от чего его все-таки лечили?
Насколько я могла видеть, в вестибюле были аккуратно разложены по полкам детские игрушки, книги, море легких подсвечников, что вышли из моды давным-давно. Ни пыли, ни запаха сырости и запустения, ни даже сквозняка от безнадежно разбитых окон…
Окон.
Я застыла, глядя, как тень делает небольшой круг по залу, и примерно посчитала, что мне катастрофически не хватит времени бесшумно взбежать по лестнице.
— Гаррет, почему мы не попытались выбраться через окна? — зашипела я.
Гаррет, до этого последние минут десять являвший собой образец невозмутимости и сосредоточенности, сник и растерянно на меня оглянулся. Видимо, он тоже об этом не подумал.
— Там нет выхода, — неуверенно ответил он. — Рамы не открываются, да и решетки…