- Нет, - мотнул парень башкой, а затем задумался, стоит ли говорить, - у одного моего знакомого, так, на всякий случай оставил, если со мной что случилось бы.
- Забери его, пусть тоже будет у Фарида, - он на мои слова кивнул, - ни к чему другу твоему подставляться. И не светите ими, пусть они пока побудут в секрете.
Встал, планируя уйти.
- Как только дело выгорит, тебя ждет крупная сумма денег, Богдан, - видел, как он хотел возразить, но я пресек это на корню, - и не возражай, это полностью мое решение. Я благодарен тебе, так что лучше молчи.
И попрощавшись, вышел. Все это время думал кое о чем, и теперь, на фоне облегчения, хотел хотя бы немного дать себе послабление. Оттого даже мысленная удавка на шее, словно ослабла.
- Игнат Шахайдарович, - открыл мне дверь водитель, затем сел сам, - везти Вас домой?
- Заскочим сначала в другое место, - и продиктовал нужный адрес.
Гляну всего одним глазком. Будет на улице – хорошо, нет – не судьба.
- Что ты делаешь, мам?
Захожу на кухню, где родительница колдует над плитой.
- Котлетки жарю, - как ни в чем не бывало поет и шуршит по кухне.
- В холодильнике же есть еда.
Открываю его, чтобы убедиться в своей правоте. А там кастрюля супа, что я готовила вчера.
- Одним супом сыт не будешь, - поворачивается в мою сторону с ложкой наперевес, - ты посмотри только на себя, одни кожа да кости, все, решено, я переезжаю к тебе.
Я улыбаюсь, хотя пытаюсь подавить эту улыбку. Мамина забота приятна, и это то, чего мне и, правда, не хватало последние несколько месяцев.
- Нормальный у меня вес, - оставляю за собой последнее слова, но при этом сажусь за стол.
Слюнки от запаха так и текут.
- Сказки эти своим ухажерам рассказывай, - ставит передо мной тарелку и ставит на газ чайник, - лучше скажи, что там с Игнатом? Не помирились?
Я проглатываю слова, что непроизвольно хотели вот-вот вырваться. Матери до этого сказала, что рассорились из-за его измены, но она быстро выпытала, что это лишь показалось мне. Так что теперь наседала, что рубить с плеча не стоит.
- Не хочу об этом говорить, - даже плечи от бессилия опускаются.
В последнее время я все больше ощущаю, что мне тяжело. Воспоминания жгут разум, эмоции плещутся, но выхода найти не могут.
- Как скажешь, - не нарушает мои границы мама, а затем накрывает ладонью мою руку, - а с Игорем что? Я же вижу, ты о чем-то переживаешь, места себе не находишь.
Я дрожу, крепко стискиваю челюсть, напрягаю глаза, чтобы не расплакаться. Но, видимо, что-то такое отражается на моем лице, что мама обеспокоенно хмурится.
- Так нельзя, дочка, - вижу печаль в ее глазах, отчего мне вдвойне тошно, - не знаю, что больше всего тебя гложет, но хранить в себе такое нельзя.