— Я как пудель, — он посмотрел на себя в зеркало, когда Николь отложила щипцы, — но очень красивый пудель.
— Замолчи, — девушка похабно уселась Марку на колени к нему лицом, — закрой глаза.
Николь высунула кончик языка и аккуратно мазнула мягкой кисточкой по векам парня, рисуя острые стрелочки. Когда Марк распахнул ресницы, Николь не смогла сдержать болезненный стон восхищения и ненависти — перед ней сидел юный Августино.
— Поужинай со мной, — девушка погладила Марка по лицу, — и выпей вина..
— Хорошо, золотце, — парень согласно кивнул.
Николь взяла его за руку и повела за собой. Они прошлись по мягким коврам гостиной с высокими потолками и золочеными стенами и нырнули во мрак спальни, где их ждала бутылка вина и белые трюфели.
— В кровать, — Николь взяла поднос и грациозно поднялась на пьедестал под легкий балдахин. Она с ожиданием уставилась на Марка, — Августино?
— Бегу, золотце, — парень перескочил низкую ступеньку и плюхнулся на огромную мягкую кровать, раскидывая подушки. Он расплылся в улыбке, — ну, иди сюда, поиграем.
Николь присела на край кровати и подала бокал с вином Марку, который манерно скривился:
— Кислятина.
— Пей, — Николь погладила его по груди.
Парень хлебал вино как дешевое пиво, а трюфели пожирал как мякиш черствой булки — без смакования и как-то торопливо с жадностью. Он долго упирался и отказывался от сигары, заявляя, что заболеет раком легких, но обещание Николь заплатить сверху еще пару сотен подкупило его как шлюху. Марк кашлял и задыхался от жгучего дыма в легких, и Николь раз за разом тихо объясняла, как правильно раскуривать скрученный табак.
— Вот как вы живете? — Марк высокомерно смотрел на Николь, — трюфели жрете, вино пьете?
— Тебе не понравилось? — девушка отставила поднос и внимательно посмотрела в захмелевшие глаза, — совсем?
Марк не ответил. Он злился, и его зависть и презрение к богатеньким уродам сбивали его с нужного настроя. Это был не Тото, который наслаждался минутами счастья и удачи. Марк жаден, нескромен и нечист на руку, и из него бы получился отличный вампир.
— Ты мне очень понравился, — пришло время для сладкой лжи Николь, которая прильнула к груди фальшивого Августино, — мне тут так одиноко, — она заглянула в глаза юнца, — я так боюсь, что с утра ты уйдешь и навсегда оставишь меня, Августино.
Если бы сейчас в этот момент рядом был тот самый Августино, он бы непременно расплакался и написал ворох стихов о трогательной любви глупой наивной девочки. Как же сахарно Николь лгала!
— Я бы отдала тебе все, что у меня есть, — теплые пальчики пробежались по щеке Марка, в глазах которых разгоралась страсть, но не к молодому прекрасному телу, а к деньгам, — лишь бы ты был рядом и любил меня, — она коснулась губами уха и шепнула, напомнив, чего конкретно она желает от Марка, — грубо и жестко.