— Это вы все мне испоганили, — Николь провела языком по клыку, — и ваша вечность, — она закрыла глаза и закричала, выгибаясь, — дерьмо собачье!
— Ты обязательно научишься с этим жить, Николь, — Августино скривился в улыбке, — тебе повезло, ты не успела совершить ошибок, о которых могла жалеть всю жизнь.
— Например, как ты? — повернула на носочках и вдавила лицо в прутья, злорадно скалясь, — когда убил свою жену? Как ты это делал? Подвесил к потолку и вскрыл горло, или же сожрал ее живой? — она медленно, пальчик за пальчиком положила на прутья и со злобой стиснула их, — и каково видеть ее лицо на чужом человеке, который тебя ненавидит и презирает всей своей душой? Толку от твоего раскаяния, когда ее съели черви в земле? Смысл сейчас страдать, если она не прожила жизнь рядом с любимым человеком и не состарилась с ним в окружении внуков, и не увидела своих детей?
Августино дернулся как от пощечины и в глазах мелькнула зловещая тень отчаяния.
— Боже, — Николь смерила вампира взглядом, — только не говори, что она была от тебя беременна!
Мужчина молчал.
— Ты убил ее человеком? — Николь вскинула брови и хохотнула, — оно того стоило? — девушка дернула решетку и завизжала, — стоило? Отвечай!
— Нет, — Августино раздавил осколок стекла, — и убил я ее, когда только стал вампиром, после инициации. Выпил досуха. Тогда учили по-другому, Николь.
— Значит, — она прищурилась, — все же выжрал ведро крови. И немного сверху.
— И немного сверху, — он кивнул.
— Дерьмовые у вас учителя были, Августино, — Николь плюнула на пол, выказывая свое неуважение к наставнику вампира.
Она вновь спряталась в углу, отворачиваясь от мужчины и утыкаясь в колени лбом. Впереди ее ждала ночь криков и трескающихся костей. Ей надо было насладиться минутами слабого чувства сытости.
— Оставь меня, Августино, — простонала девушка, — я не мстительный призрак твоей жены. Я не хотела поднимать эту тему, оно само собой получилось, я никогда не умела держать язык за зубами.
— Ты должна была появиться в моей жизни, Николь, — вампир горько усмехнулся, — чтобы показать, кем я стал.
— Проваливай! — девушка кинулась в его сторону, дергая прутья и вгрызаясь в грязное железо клыками, — я должна была колесить по свету, взбираться в горы, переправляться на каяках! — она вытаращила глаза, — а не выслушивать розовые сопли от гандона в рубашке! Я могу избавить тебя от мук совести и выжрать твою кровь! И тогда ты искупишь свою вину! — она дико кивнула, — я тебе точно говорю, инфа — сотка!
— Обойдешься, — Августино оскалился, — я тебя, сука такая, научу жизни. Стелиться ковриком будешь под моими ногами!