Николь влила мерзкую кровищу в глотку и вернулась к созерцанию потолка через толстые прутья. Во вселенной перестали существовать вампиры, люди, и осталась только одна юная кровопийца, без будущего и надежды на спасение. Даже смерть от нее отвернулась.
— Золотце…
— Уходи, — было странно, что она могла целыми часами не моргать.
— Хочешь, — вампир опустился перед девушкой, которая почти не дышала, — я дам тебе своей крови?
Пиявка в желудке Николь проснулась. Девушка повернула лицо к жестокому вампиру, который запер ее в клетке, и вспышка голода и вожделения потухла так же неожиданно, как и зажглась.
— Нет, — она отвернулась.
Сколько ночей подряд приходил Августино и предлагал крови Николь? Она не помнила. Бодрствование, пустые сны слились в одну вечную минуту. Она под строгим приказом осушала бокал и опять лежала без движения часами. Страшная догадка легла котенком на грудь Николь, и она тихо вздохнула:
— Я могу застыть.
Если раньше Застывшие ее пугали, то сейчас их судьба была самой логичной. Необязательно жить сто лет, чтобы разочароваться в своей судьбе.
— Можешь, — Августино сел к Николь спиной и вытянул ноги, — если ты, идиотка мелкая, не вспомнишь, для чего ты все это затеяла. Или не найдешь новую цель.
Николь было лень даже отвечать.
— А сколько по миру ходит мужчин, еще не убитых тобой? — он беззаботно покачал носками туфель и фыркнул, — хотя некоторым не дано стать вампирами! Жалкие и слабые.
Но провокация не сработала — девушка его не слушала. Он уже не первый раз говорит ей, что Николь неудачница и что с удовольствием закопает под яблоней, в корнях которых тихо и спокойно.
— Или ты бы могла обвинить меня в своих бедах, — вампир оглянулся на пленницу, — и сделать злейшим врагом. И однажды убить, забрать силу.
Николь даже не дернулась.
— Это обидно, знаешь ли, — Августино скривился, — я бы мог быть достойным злодеем в твоей истории!
Истеричный вампир недостоин стать врагом всей ее жизни, слишком мелко, и жалко тратить даже слова на разговор с ним.
— Если тебя так накрыло в первые недели, — мужчина зашипел, — что будет ближе к концу твоего века? А ты еще Высшей хотела стать! Ты помнишь о своей великой цели надрать мне зад?
Ни булочек с корицей в вечности, ни какао в холодные вечера, ни пенного пива с омарами. Да стоит ли вообще бессмертие хотя бы жалкого гроша?
— Я убью твоих родителей, — Августино ударил по решетке, — если ты сейчас же не скажешь мне хотя бы слово!
Смерть — это спасение. Выход и дверь к Богу или дьяволу в случае с Николь, что тоже неплохо. Адский огонь и кипящее масло в котлах были предпочтительнее звенящей бездны над ней. Все тлен.