— Ты наглый стал в последнее время, — Августино высокомерно окинул взглядом мужчину, — страха не чуешь.
— Да только такие, — Драгош повернул руль направо, — и могут с тобой ужиться в здравом уме. Тот, кто боится, — он бросил сердитый взгляд, — покидают хозяев, когда наступает опасность.
— А она и сбежала! — Августино вскинул руку в сторону Николь, которая рассматривала свои пальцы в засохшей крови, — к Лоренцо!
— Он меня купил! — девушка потянула за заусенец и поморщилась, — а ты убить хотел.
— И сейчас хочу, золотце, — Августино посмотрел в свое отражение в зеркале заднего вида и начал стирать пятно крови с щеки, — ты мне костюм испоганила.
— Прости, — девушка меланхолично смотрела, как ранка возле ногтя затягивается, — больше не буду.
Мужчина повернул зеркало так, чтобы увидеть лицо Николь:
— Золотце, — он прищурился, — ты будешь долго и слезно умолять меня остановиться следующей ночью, но не жди никакой пощады. Лоренцо заждался твоих историй, не могу же я тебя отправить к старику без сказок на день.
Николь вздрогнула и перевела настороженный взгляд на Августино. Слишком уж его самодовольство истекало ядом, который морозными иглами впились между лопаток.
— А еще, — он спокойно продолжил, — если я не захочу, твои раны не будут затягиваться так быстро и безболезненно, поэтому даже не надейся, что мои хлысты стали для тебя бесполезны, — он оглянулся, — наоборот, теперь я могу дозировать твой страх по моему усмотрению.
— Это нечестно! — прошипела Николь, сжимая кулаки, — играй по правилам.
Августино вскинул бровь, и она спрятала лицо за руками, чувствуя, как трепет перед чудовищем нарастает. Почему вампиры не предоставляют своим потенциальным рабам подробные договоры, где прописаны такие нюансы, как полная зависимость вампира от эмоций и желаний хозяина? И совершенно нелогично, что у смертных фамильяров оказывается больше прав и простора для маневрирования.
— Потому что за сто лет нужна соответствующая плата, — Августино устало вздохнул, — и не думай так громко.
— А как думать тихо? — Николь выглянула из-под ладоней.
— Не думать, золотце, — вампир стряхнул с рукава фантомную пыль, — ты бессловесная и безмозглая кукла для моего члена.
Драгош с укоризной крякнул и нахмурился, пытаясь сосредоточиться на дороге и абстрагироваться от вампира, который периодически бесстыдно стискивал свой пах. Он уже не раз был рад тому, что некрасив, довольно стар и лыс. Большее, что ему грозит — это быть подвешенным к потолку за ноги с перерезанным горлом.