И отворачивается. Девушка молча вскидывает брови и раздраженно заводит машину. Нервозность внутри Николь нарастает, а нелепые слова и последующее гнетущее молчание заставляет чувствовать себя неловко.
— Откуда вы? — девушка хочет хоть немного разрядить обстановку. Она мельком смотрит на своего попутчика, — вы же не местный, раз потерялись в нашем городке?
— Издалека, моя милая, — небрежно бросает мужчина и закрывает глаза.
— Вы меня извините, — Николь крепко сжимает руль и поворачивает направо, — мне не нравится ваш тон.
— Ну, раз такое дело, — незнакомец едва заметной улыбается и приоткрывает один глаз, — лучше помолчать, тишина — это то, что сейчас мне не помешает.
Николь кашляет от нахлынувшего гнева, но решает замолчать. В следующий раз она хорошенько подумает перед тем, как предлагать помощь странным и чудаковатыйм мужчинам. Благо, что церквушка Лаврентия в трех кварталах, и она избавится от нахала уже через пять минут. Несколько узких улочек, пара поворотов и они на месте.
— Приехали, — Николь ожидающе смотрит на мужчину, который успел задремать, — говорила же, недалеко.
— Совет на будущее, — незнакомец так и сидит с закрытыми глазами, — не стоит быть настолько доверчивой и дружелюбной.
Голос тихий и равнодушный. Мужчина открывает глаза и улыбается:
— Мир жесток, моя милая, — он выходит и громко хлопает дверью, оставляя Николь в изумлении и бурлящей злобе.
— Вот же мудак, — девушка смотрит в спину удаляющегося незнакомца, который останавливается и бросает пренебрежительный взгляд через плечо.
Он подмигивает Николь и отворяет кованую калитку, которая утоплена в кустах азалии и гортензии. Девушка выдыхает, и ее взгляд цепляется за строгий бумажник, забытый незнакомцем. Николь вертит внушительную вещицу в руках и от чего-то медлит. Ей не хочется бежать за мужчиной — на улице отвратительно промозгло. Пять минут она ждет чудака, который должен спохватиться пропажи, но он не торопится возвращаться. Она была бы рада уехать, но совесть не позволяет даже заглянуть в бумажник. Николь чувствует себя мелкой воровкой.
— Да чтоб тебя, — она выскакивает на улицу и мелкой трусцой бежит к калитке, — ненавижу мужиков!
Заржавевшие петли приветливо поскрипывает, азалия стряхивает на лицо девушки несколько холодных капель, чтобы приободрить, и Николь торопливо идет по вымощенной серым гранитом дорожке. На аккуратно стриженных газонах под кустами сиротливо лежат поливочные шланги как полуночные змеи. Небольшая церковь со строгим белым крестом на фоне черного неба выглядит жутко и зловеще. Николь вся трясется от вечернего морозца, который становится с каждой минутой все злее и злее. Несколько низких ступенек, и девушка с усилием толкает дубовые двери - внутри темно и тихо. Ни одной зажженной свечи.