– Я научилась управлять водой на расстоянии.
– Вот видишь, в случае чего ты легко сможешь подмочить репутацию этому напыщенному индюку, – звонко рассмеялся Дар, и Белоснежка невольно улыбнулась, накрыв его ладонь на плече своей.
Рукав парня немного задрался и из-под ткани выглядывал ее радужный рисунок, нанесенный детскими цветными карандашами. От воспоминаний о тех счастливых днях, когда все члены команды были вместе, а Томас крепко держал ее за руку, переплетая пальцы, в груди болезненно защемило.
– Даже не представляешь, как ты дорог мне, Дар, – произнесла Эстер, наслаждаясь самой возможностью говорить в голос и теплыми руками верного друга на своих плечах. – Одна я ни за что не справилась бы.
– Я всегда буду рядом, как Луна, которая вращается вокруг Земли, – игриво усмехнулся парень, незаметно перебирая между пальцев ее длинные и гладкие волосы. – Только помни, я всего лишь спутник, а без тебя у нас не было бы и шанса.
– О лучшем спутнике я не могла и мечтать, – прозвенел в тишине ее нежный голос, ставший для Дарвина таким родным и близким, что, будь у него сердце, сейчас от счастья оно выскочило бы из груди.
Полночи Эстер провела, заряжая выбранный ею ключ для портала, который при благополучном раскладе она сможет передать Томасу. На самом деле, управилась она всего за несколько минут, но сомневаясь в том, достаточно ли будет этой энергии, чтоб открыть портал, девушка маниакально повторила процедуру еще несколько раз для закрепления эффекта.
Все оставшиеся до рассвета часы Белоснежка думала над словами, сопровождающими этот прощальный подарок, чтоб о его предназначении догадался только тот, кто должен и в свое время. Авкуас не откажет себе в удовольствии покопаться в мыслях близких ей людей, а значит и они сами обязаны поверить в то, что она теперь по другую сторону баррикад.
Этот восход солнца Эстер встретила с молитвой. И молилась она не по свою душу. Девушка благодарила за те моменты счастья, которые выпали на ее долю. Вспоминала любящую мать, чьи подсказки привели ее в самое пекло. Но она никогда не отправила бы сюда свое единственное дитя, если бы не была уверена, что у нее все получится.
– Помоги мне, мама, – шептали ее губы, а из уставших глаз лились непослушные слезы. – Я люблю его так сильно! Это чувство больше меня, больше нас обоих. Мне не страшно отдать за него свою жизнь… Гораздо страшнее остаться в мире, в котором его нет.
Эстер так и уснула, сжимая в руке свой крестик на цепочке. А очнулась от того, что даже во сне ощутила на себе знакомый пытливый взгляд.