— Нет, вы посмотрите на нахалку! — донесся громкий возмущенный шепот с другой стороны стола. — Из-за нее, между прочим, уважаемого графа ждет разбирательство, а она ест себе, как ни в чем не бывало!
Возможно, не произнеси шептунья титул, я бы и не обратила на это внимания. Но речь точно шла о капитане Онгерде. Разбирательство? Это было просто отлично. Но это же значит, что я опять оказалась в центре событий. Вот гадство!
Стоило немалых усилий не спросить, а откуда невесты знают об этом. Но тут нетрудно было догадаться. Ведь когда мы возвращались в домики, всем было плевать на меня. Значит, танец с графом они увидели только в выпусках шоу. А вот я их как раз не смотрела. Вечерний выпуск пропустила из-за звонка к Хейли, а утренний — из-за библиотеки.
И теперь я чувствовала неуверенность, так как не знала, каких еще обвинений ждать. Но, сохранив невозмутимое выражение лица, продолжала завтрак, отдавая должное сливочно-шоколадному пудингу и внимательно слушая пересуды. И не зря. Невесты не успокаивались, и теперь к разговору подключилось еще несколько недовольных голосов.
— Это же надо вообще не иметь совести! — сокрушались они.
— Ну, а чего ждать от той, кто уже пролез принцу в койку?
— Что? Уже?
— Ну а за что ей принц платье-то подарил? За красивые глазки?
— Когда?
— Как когда? Вчера перед балом! Она сама же сказала!
— Фу! Какая мерзость!
— И не говори.
— Права была баронесса!
— Это точно. Она сразу заподозрила в ней такую особу!
— И как же ее пропустили сюда? Здесь завтракают невесты принцев, а не их подстилки!
— Ничего! После того, как она липла в танце к графу, я уверена, принцы побрезгуют ей.
Я все-таки отложила ложку в сторону — аппетит пропал окончательно. Я липла??? Это в каком же фокусе нужно было показать тот танец!
Представив, как бы это все выглядело, будь на мне к тому же присланное распорядителями красное платье, я бросила во главу стола внимательный взгляд. Там чопорно завтракала секретарь-рыба. Она ответила мне слегка взлетевшими бровями и едва наметившейся улыбкой.
Вот же…
Если до этого у меня еще оставались сомнения, что распорядители решили или убрать меня с Отбора, или сделать громоотводом в истории с гибелью невесты, то теперь их не было.
Но что дальше? И какие роли в этом у Эйтана и Аттора?
Мог ли принц знать, что я решу просить у него помощи? Нет. Я и сама не знала.
Мог ли Лэс Реми дать приказ капитану опозорить меня? Может, и мог, но с чего бы тогда графу на самом деле быть возбужденным, а Аттору — взбешенным? Ни один из мужчин не притворялся.
Получается, у распорядителей своя игра. Отдельная. А я в ней — рырецка на заклание? Или кроткая дэми, от которой все ждут смирения с участью?