— Родионова, иди-ка ты сегодня домой пораньше, — строго сказала начальница, когда я в очередной раз споткнулась о стул, стоящих на ходу, и уронила со стола подставку с канцелярскими принадлежностями. Ручки и карандаши звонко попадали на пол и раскатились во все стороны, — все равно работник из тебя сегодня никакой. Иди, отдохни. Выспись хорошо. И завтра чтобы была как огурчик
— Спасибо, — искренне поблагодарила я.
Я действительно держалась из последних сил. Мысли о том, что где-то здесь в этом здании находится Артур, меня просто убивала. Он рядом, но так далеко, что мне до него никогда не добежать, не долететь,
— Обещаю завтра наверстать. Все отработаю.
— Не сомневаюсь, — кивнула она и снова уткнулась в документы, больше не обращая на меня никакого внимания. Даже не отреагировала, когда я, собравшись, уже с порога сказала ей «до свидания».
Не помню, как я добрела до лифта. Нажала на красную кнопку и, не отрывая взгляда от пола, ждала, когда кабина приедет. Раздался тихий писк, женский голос сообщил номер этажа, и двери распахнулись.
В кабине стоял Артур.
— Ну что замерла, как не родная? — хмыкнул он, — проходи. Места много. На всех хватит.
— Я, пожалуй, подожду следующего, — промямлила я.
— Как знаешь, — он равнодушно пожал плечами.
Оцепенев изнутри, я смотрела, как неспешно, будто в замедленной съемке двери начали съезжаться... Но так до конца и не закрылись.
— Твою мать, — Арт с силой треснул ладонью по красной кнопке, — зашла. Живо!
— Артур…
— Я сказал, живо, — он схватил меня за руку и затащил внутрь. Злой, бешеный, а я могла думать лишь о том, как полыхает кожа в том месте, где он прикасался.
Кабина пришла в движение, но он остановил ее между этажами. Я попятилась от него, спиной вжалась в холодную металлическую стену и замерла, наблюдая за тем, как Барханов подходит ближе, опирается кулаками в стену по обе стороны от моей головы.
В чайных глазах полыхали молнии. Я видела не только ярость, но и отголоски боли, которую он пытался от меня спрятать.
— Объясни мне, Вероника, — произнес тихо, вкрадчиво, — какого хрена?
Я только пожала плечами:
— Прости меня.
Что еще я могла сказать в свое оправдание? Ничего.
— Это твое объяснение?
— Я не знаю, что сказать. Ты видел все сам.
Видел, каждую постыдную мелочь. Мою испуганную физиономию, голый зад Кирилла, доказательства моего вероломного предательства.
Артур молчал, а я задыхалась от того, что он так близко, оттого что взглядом своим ломает, вспарывает душу. Я смотрела в ответ, мысленно прощаясь, впитывая каждую черточку, чтобы сохранить в памяти дорогой образ.