Он больше не мог находиться здесь. Не мог находиться в этом доме. Не мог находиться рядом с ней. Резко подорвавшись из комнаты Влады, где оставил ее с этим проклятым журналом, он устремился вниз, по пути чуть не сбив с ног Валида и Абу Умара.
– Собирайте ребят. Долбанем сегодня. А женщинам скажи, что мы переезжаем в другой дом.
– Все?– переспросил Валид.
– Мы– да, женщины пока останутся здесь, так безопаснее. Да, Абу Умар. Ты тоже тут остаешься. За главного.
Карим все еще не был уверен, что стоит брать Абу Умара в поле. Пусть побудет в доме, так надежнее. В реальности всем здесь управляли Умм Бушер и Мария Павловна. Он же пусть формально считает себя «смотрящим»… Мужчину терзали сомнения относительно него, насколько он предан, насколько на него можно положиться… Наверное, достаточно, чтобы доверить плевое дело– присмотреть за домом, но брать его в поле, в штурмовом отряде, было бы неосмотрительно. Команда должна работать, как часы, слаженно и четко…
Сигнал был принят. И Абу Умаром тоже.
***
Карим прикладывал максимум усилий, чтобы выкинуть Ее из своей головы. Его страсть к Владе действительно становилась все более раздражающим для окружающих фактором, способным поставить под угрозу его лидерство, тем более в условиях, когда иностранные кураторы все назойливее навязывали им в качестве новых членов бригады радикалов. Длинные бороды, стеклянные глаза, фанатичная вера в искаженные учения напрягали его, но поделать с этим он пока ничего не мог. Ему нужно было время, чтобы подчистить эти ряды, чтобы вернуть своим ребятам чувство толерантности. Для этого только надо было еще больше укрепить положение… А тут, как назло, эта его болезненная страсть к русской… Никогда он не думал, что вот так просто и безрассудно потеряет голову от женщины, о чем часто поется в песнях, но что почти не достижимо для рядовых сирийцев, обремененных тяготами быта и реалиями жизни… Они привыкли к бракам по сговору между семьями, когда муж и жена часто даже не видят друг друга до дня свадьбы… Поэтому его любовная блажь воспринимались здесь как ненужный, чуждый, мешающий правому делу фактор, отвлекающий от победы…
А он всего лишь любил.. Любил и страдал, как только может любить страстный человек, съедаемый неразделенными чувствами.. Прошло всего пару дней, а ему уже не хватало ее…Не хватало ее присутствия в его жизни. Казалось, в душе зияет дыра, разлука длится вечность… Он ушел, хлопнув дверью, сделав вид, что ему все равно, что он разочарован, но единственное, что он чувствовал в тот проклятый день, когда она сначала довела его до исступления своим танцем, а потом облила ушатом холодной воды признанием о своей татуировке, когда пыталась позвонить по телефону и даже не постаралась найти себе каких– то нелепых оправданий– ревность. Жгучая, всепоглощающая ревность к тому, кто украл ее честь, ее невинность, ее чистое сердце… Он понимал, что Влада не достойна его любви. Чужая, отталкивающая его, готовая предать ради другого, но ему было все равно…