Солдаты правительственной армии наступали…Малика знала это хорошо. И если сейчас тут было относительно спокойно, никто не гарантировал, что так будет через полмесяца…Непрекращающиеся ковровые бомбардировки мятежных кварталов….Это чудо, что им пока удается укрываться…Но только потому, что Карим со своими людьми успешно применяют для вылазок подземные ходы… А что будет дальше?
И все же сердце кольнуло… Все же больно было думать о плохом исходе для ее «красавчика»… Так она в шутку называла мужа. Горячий, молодой парень, в самом расцвете своих мужских сил… Он был неустанен ночами, когда в их жизни была страсть…. А теперь… Ее тянуло к нему, возможно, даже больше, чем она предполагала…Но в ответ– охлаждение, отстраненность. Сначала она оправдывала это его переживаниями по поводу отсутствия существенного прогресса в их борьбе, но с каждым днем ее опасения по поводу другой причины усиливались.
Малика узнала, что русская осталась там, в другом доме, в соседнем квартале… Не выдержала, спросила за ужином про нее, попытавшись прикрыться банальным профессиональным интересом…
– Не приставай ко мне с вопросами, мало ли тут в Хомре заложников?– резко отрезал он.
– Мне сказали, она журналистка. Это ведь так можно обыграть…– не унималась Малика, скорее чтобы лучше понять его отношение к заложнице, чем реально вкладывая смысл в свои слова. Нельзя сказать, что ее шибко волновала ее судьба…
– Я не хочу об этом с тобой разговаривать,– снова резко осек ее он.
По его твердому, но в то же время какому– то затравленному и подавленному взгляду она поняла, что самые плохие ее опасения подтвердились…
– Ты спал с ней, арс (араб.– мат)?– со злобой процедила она.
– Да,– не стал увиливать Карим. Он всегда был предельно честен. Даже там, где стоило бы наврать… И в то же время отвел свой взор. Возможно, ему было стыдно и неприятно признать свою слабость, свое предательство в отношении жены, как отметила про себя Малика.
– И как?– сдерживая подступающие к горлу комком слезы проговорила она.
– Тамам (араь.– хорошо),– еще тише ответил он кратко, все так же смотря в пол.
Она усмехнулась и повторила– тамам. Потом резко встала и поспешила к двери, понимая, что обида вот– вот вырвется наружу взрывом истерики. Он словно окатил ведром холодной воды…Ее гордость, ее честь, ее женское «я»…Он перехватил ее в дверях, крепко обнял и прижался к ней, словно желая уйти от самого себя.
– Я люблю тебя, Малика, ты самая лучшая,– шептал он, но ей казалось, что он скорее пытается внушить это себе, чем верит во все эти слова сам…Она осталась… Но с этого момента ею двигало одно чувство– убрать соперницу, потому что другого пути не было….