Карим презрительно перевел, наконец, на него взгляд– И к чему ты это рассказываешь?– с усмешкой проговорил он, подняв бровь. Равнодушно и надменно.
–Да так,– принимая скрытый вызов, ответил Абу Умар,– для сведения. Праведные люди не любят тех, кто гоняется за юбками. Им не благоволит Аллах.
– Не хочешь ли ты сказать, что Аллах меня не любит?– с презрением и растущей яростью начал наступление Карим,– или же ты сравниваешь меня с этим хмаром (араб.– ослом)?
Абу Умар стал заикаться и отступать, явно не рассчитав свои силы, перегнув палку. Он походил на шакала, что заметили многие из присутствовавших в комнате и слышавших этот разговор.
– Нет, но…
– Или же моей русской сабие (араб.– наложнице) надо пойти и пожаловаться моему начальнику? Дай подумать, а кто мой начальник? Ах да, я же сам себе начальник, или ты забыл, кто является командиром этой бригады?! Кто является твоим командиром, ах шармута (араб.– брат шлюхи)?!!– закричал он на него в полную силу.
Абу Умар теперь дрожал, то ли от страха, то ли от внутренней ярости, которую боялся выплеснуть наружу.
– Если бы не то, что мы потеряли много бойцов в последнем бое, я бы зарезал тебя прямо здесь, как шакала. И не из– за женщины, а из– за того, что ты неблагодарный осел! Упертый грязный хмар!– Карим расходился все больше и больше, но тут вмешался Валид.
– Бикаффи (араб– достаточно), брат, хватит,– стал он хлопать его по плечу. –Халас.
– Отныне знайте все, что она принадлежит мне! И только я решаю, жить ей или умереть, рожать от меня детей или стирать мне вещи, быть вашей госпожой или пленницей! Не вы, а я! Это понятно?!– грозно проговорил он в последний раз.
Смотрящие в пол присутствовавшие в комнате подали сигнал головой кивком.
– Вот так,– проговорил он и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
***
Он пошел в свою вторую комнату, где в последние недели проводил так много времени за чтением книг, как дурак, чтобы обсуждать их с ней, в их нелепом и смешном мирке на заднем дворе под апельсинами. Захотелось тишины. У кровати полураскрытым лежал том Ремарка. Карим опустил на него глаза и в сердце снова больно защемило…Какой наивный дурак. Знали бы все эти храбрые ребята, которые верят ему… Ведет себя, как мальчишка…Тяжесть его дум была прервана стуком в дверь. Зашел Абу Умар. Он немного прокашлялся и как– то нервозно начал:
– Прости, Карим. Не знаю, что на меня нашло.
Карим молчал, не сводя с него глаз.
– Умм Бушер привела несколько девочек,– начал было Абу Умар.
– Заткнись. Если это пленные христианки или девушки с побережья, я запрещаю вам всем к ним прикасаться. Отпустите их,– жестко оборвал Карим собеседника.