Сверху на восставшего щедро плеснулась освященная вода, и он с тихим шипением исчез в клубах смрадного дыма. Гус сполз по веревке следом за мной.
— Дурная была идея, — сказал он тихо. — По-моему, тебе сильно не по себе.
Я махнула рукой. Странно, странно. Чего-то подобного я ожидала, конечно.
— Ненавижу замкнутые пространства, — со вздохом пояснила я. — Забудь. Это такое, как… страх высоты. Я справлюсь.
Каирны дышали натужно, с хрипами, с трудом вырывая глоток затхлого воздуха из своих недр. Что-то проснулось внизу — такое желанное, родное, темное. Я затрясла головой, это что-то поманило меня, заставило взглянуть на мир глазами подгнивших тел, ощутить приятный запах разложения и сырости, заставило осознавать…
Проклятые Каирны лезут в мой разум.
— Ты что-то чувствуешь? Чувствуешь? Чувствуешь? — гремело над моей головой, а перед глазами мелькали стены, стены, стены… Серые пятна, вспышки шашки, лицо Гуса, который что-то мне говорил. Это хуже-хуже-хуже, чем было там, в кабинете Рема, я… — Чувствуешь? Чувствуешь?!
— Чувствуешь?
Гус держал в руках огромную книгу и тряс ей перед моим лицом. И я на время отключилась.
Пришла в себя я, впрочем, довольно скоро, и первое, что я увидела — довольную рожу Гуса и свет шашки.
— Убери, — попросила я и отвернулась.
— Тебе совсем плохо? — жизнерадостно спросил Гус. — Но мы можем отпраздновать и выбираться наверх.
— Значит, мне не привиделось? — я нахмурилась. Этот зов… неприятен, подумала я, неудивительно, что и минутали, и восставшие, и даже орукарати на границе сходят с ума. — Я была права, Гус… мне хочется и бежать, и идти на… в голове туман.
Он с готовностью закивал и продемонстрировал мне находку.
— Ну, не сказал бы, что я шел прямо на этот зов… Прости, но я больше смотрел, куда тебя тащит. Хотя нет, зачем извиняться, не зря. Да-да-да, гнилая начинка Тени, ты совершенно правильно подумала обо мне как о куске дерьма.
Я ничего не подумала, но кивнула.
— Скоро тебя отпустит, — пообещал Гус. — Заглянем?
Я опять кивнула. Хорошо бы и правда мне полегчало, никогда в жизни мне не было так скверно перед превращением. Ну инстинкты, которые я могу контролировать, не больше, сейчас…
Я застонала.
— Извини, извини, — засуетится Гус. Он смахнул с Книги слой пыли, и я вдобавок еще и закашлялась. — Странно, чего на ней столько мусора?
Я закрыла глаза.
— «Тридцать монет Куску», — прочитал Гус. — «Семнадцать монет Трусу». «Редкая удача! Ожерелье вернуть третьей вдове Стерджиса, если эта старая дура еще жива». Что?
Мертвецы оживают, мертвецы идут на зов. Кругами, кругами… Здесь много золота и всюду смерть, смерть, смерть… куча скелетов и много золота, которое я заберу с собой.