Этот вопрос так и рвался с губ, но спрашивать в лоб, к какой расе магических существ мальчишка относится, было как-то неприлично.
– Если чего-то изволите, прекрасная идна, просто позвоните в волшебный колокольчик. Где бы я ни находился, на моем колпаке зазвенит такой же, и я сразу прибегу, – пояснил он, вкладывая это самое чудо магической мысли в мою ладонь.
Наши вещи, включая Алискин огромный рюкзак, уже были здесь. Из общей округлой комнаты в золотисто-лиловых тонах, напоминающей гостиную, вели три настежь распахнутые двери, за которыми уже и располагались по-королевски шикарные спальни с балдахинами и шелками. Но дойти ни до одной из них Спичкина не удосужилась.
– Вы как хотите, а я спать! – поставила нас перед фактом. Как была, в джинсах, рубашке и кроссовках, подруга словно обесточенная рухнула на близлежащую софу и тут же сладко засопела, размазав слюни по атласной подушке.
– Хороших снов, – только и успела ответить я, в конец не понимая, что в этом замке происходит.
Из розовой сумочки, которую я положила на стол, вылез пряник Павлик и принялся недовольно что-то бубнить себе под нос, осматривая окрестности.
Паренек в синем колпаке, все это время с интересом наблюдающий за нами со стороны, уже было направился к выходу, но невольно бросил прощальный взгляд в сторону столика с заморскими фруктами и жадно сглотнул слюну. Осознав, что оказался пойман с поличным, он засмущался и еще скорее рванул за дверь. Но я оказалась быстрее, перехватив мальчишку за тонкое запястье.
– Постой! Возьми с собой столько, сколько захочешь, – предложила я, поймав счастливую улыбку, на миг озарившую его бледное и такое выразительное лицо.
– Спасибо, прекрасная идна, но… Если кто-то увидит, меня строго накажут, – шепотом признался паренек, стараясь смотреть куда угодно, только не на заветные фрукты.
– Тогда останься с нами и съешь их здесь за закрытыми дверями. А я даю слово, что об этом никогда и никто не узнает, – заверил его Итан, как родного усадив за стол. Рядом с фруктами с важным видом туда-сюда уже расхаживал Павлик.
Оглядев внушительную мужскую фигуру с высоты своего небольшого роста, впечатленный мальчишка решил не сопротивляться и тут же вонзил зубы в румяный сочный фрукт.
– Как дома… – с ностальгией произнес он, прикрыв глаза от удовольствия.
Только у меня, глядя на него, наворачивались слезы. Ведь ребенок совсем, а вон какой голодный и обездоленный. Так и хотелось его обнять, прижать к груди, пожалеть.
– А где твой дом? – поинтересовалась между делом, присев поближе.
Только мой вопрос заставил его вздрогнуть, словно говорить об этом тоже было запрещено и подлежало наказанию.