Хватит, довольно надо мной издеваться! Лучше бы в глаза бросались те символы, которые мне известны. Я надеялся, что, увидев их, смогу освежить детские воспоминания. Но всё было не так просто: произведений, которые крутились у меня в голове, на полках не оказалось. Поэтому, сдавшись, я стал бесцельно бродить вдоль стеллажей.
Наконец я наугад выбрал толстую книгу, открыл на одной из свёрстанных в две колонки страниц и попытался прочитать те символы, что помнил:
— Матросы… корабля… не… ищут… но среди них… враг… долгая… битва…
В тексте постоянно попадался один и тот же иероглиф довольно необычной формы. Но фуриганы[13] у него почему-то не было. Из контекста было понятно, что в истории это слово играет ключевую роль: оно красовалось даже на обложке. Но прочитать его я не мог.
В растерянности я поднял голову и покосился по сторонам. На глаза мне попалась девушка, читавшая том из старого сборника.
С виду моя ровесница, брюнетка с короткими волосами в тёмно-синей форме старшеклассницы. Поверх застёгнутой на все пуговицы рубашки красовался карминно-красный бант. На лацкане пиджака блестел серебристый значок в форме средневекового щита. Под чёлкой белел высокий лоб, по его форме чувствовалось, что незнакомка далеко не глупа. Возможно, она смогла бы разобрать этот иероглиф.
Я какое-то время сомневался, но всё-таки обратился к ней:
— Послушай, как это читается?
Девушка оглянулась, затем уставилась на страницу протянутой книги. Наконец взгляд её круглых чёрных глаз вновь вернулся ко мне, и она кратко ответила:
— «Кит»?
— A-а, «кит».
Точно! Я вспомнил, эта книга, «Белый кит», была у меня в детстве в адаптированном варианте, сложные иероглифы там не использовались. Может, она и попалась мне в руки случайно, но я всё же убедил себя, что выбрал её не просто так.
Чёрные глаза девушки стали ещё больше. Она с интересом разглядывала меня, причём не как слабоумного или сумасшедшего, а с искренним любопытством зоолога, изучающего редкое животное. Мне от такого пристального внимания стало неловко, и я отвернулся. Но сердце будто бы застучало громче обычного. Я совершенно не понимал, почему так реагирую на чей-то взгляд.
А затем… она вдруг отвернулась.
Точнее, её вынудил отвернуться взрыв хохота, раздавшийся со стороны дальнего стеллажа.
— А я тебе говори-и-ил.
— Разве?
— Не помню я.
— Да заткнитесь. Алло? Ну вот, сбросил.
Две девушки и три молодых человека в такой же форме учеников старшей школы, что и моя собеседница, сидели за столами для чтения, выставив ноги в проход, ели сладости из пакета и без конца строчили сообщения на телефонах. У всех на пиджаках виднелись уже знакомые мне значки со щитом. Наверное, одноклассники.