Я бережно поднял дитя на руки. В корзине лежали игрушка, бутылочка с водой и письмо. Помню, в голове мелькнула мысль, что у родителей наверняка были очень веские причины так поступить, ведь окружающие не слышали детского плача, а значит, ребёнок находился в смертельной опасности. Поразмыслив, я решил забрать его в Дзютэн и вырастить втайне ото всех. Разумеется, я знал, что в сердцах людей таится тьма, но считал, что хорошее воспитание и любовь победят любую тьму.
Сейчас-то я понимаю, каким самонадеянным и высокомерным был.
Итирохико то и дело подходил ко мне с расспросами:
— Отец, почему у меня не такой длинный нос, как у тебя?
— Не волнуйся, скоро вырастет.
— Почему у меня нет клыков, как у тебя и Дзиромару?
— Не беспокойся, со временем появятся.
— Отец, кто я?..
— Итирохико, ты — мой сын! Не кто иной, как сын Иодзэна.
Что ещё я мог отвечать?..
— Чем больше ты пытался убедить Итирохико, что он дитя монстра, тем меньше тот верил самому себе и тем глубже погружался во тьму, — святой отец протяжно вздохнул. — Я и представить не мог, что атмосфера нашего мира может настолько разворошить чёрную дыру в груди человека…
Я подглядывал из-за двери и сам невольно приложил руку к груди.
Затем раздался тихий голос Дзиромару:
— Что такое «тьма»? Я дурак, я не понимаю. Не знаю, кто такой Итирохико, но для меня он навсегда останется прежде всего братом!
С этими словами Дзиромару поднял на родителей взгляд, в котором чувствовалась готовность простить. Мать Дзиромару прослезилась, а Иодзэн умоляюще посмотрел на мудрого зайца:
— Святой отец, неужели теперь мы никогда не сможем жить вместе с Итирохико? Неужели не начнём всё сначала?
Под конец его голос стал настолько тихим, что я с трудом разбирал слова. Сердце в моей груди болезненно сжалось.
Святой отец обратил на Иодзэна суровый взгляд:
— Сейчас Итирохико бродит неизвестно где, и, если его не вырвать из лап тьмы, случиться может что угодно.
«Только я способен остановить Итирохико», — сказал я сам себе и принял решение.
* * *
Кюта сразу засобирался в дорогу: быстро осмотрел меч, убрал его в ножны, спрятал в чехол и повесил за спину. Затем тайно покинул жилище святого отца и зашагал по лестнице к выходу.
Там-то я и бросил ему в спину:
— Как же так, Кюта?
Он остановился и медленно обернулся.
— Просто возьмёшь и бросишь Куматэцу? — вопросил я укоряющим голосом.
Неужто он собирается куда-то уйти, когда учитель при смерти? Мне хотелось, чтобы Кюта находился рядом с ним.
Однако юноша молчал и лишь внимательно смотрел на меня. Я не знал, что ещё добавить.
— Глупец! Задумал отомстить? И что это тебе даст? — внезапно рявкнул Хякусюбо.