– Да что ж такое-то, а? – Отбросил в сторону телефон и начал собираться. Кроме как поехать домой, она никуда больше не могла податься. Вытрясу из нее всю эту хрень и заставлю вернуться обратно.
На полпути к Полине позвонили из офиса, и разборки с обиженной непонятно на что девицей пришлось оставить на потом. Остаток дня я не мог ни на чем сосредоточиться и в конце концов психанул и решил забить на Полину. Не собираюсь бегать за ней, как щенок, сама сделала свой выбор. В конце концов, я взрослый мужик и уж точно не собираюсь убиваться по какой-то малолетке.
Поздно ночью вернулся в квартиру, пнул ногой елку, открыл бутылку коньяка и завалился спать под утро с новой порцией головной боли. А проснувшись и протрезвев, понял, что без Малышки жить хреново. Без ее теплого тела в постели, без едких шуточек и звонкого смеха. Потом представил, как ее ласкает какой-то мудак, как она стонет под ним, как выгибается, — озверел и запустил о стену чашку. Нет, не бывать этому! Она моя! Я ее первый мужчина и, пока не передумаю, буду единственным.
Я подорвался с места, но потом вспомнил, что без машины, поэтому еще добрых два часа пришлось ждать, пока водитель пригонит к дому мою тачку.
На улице шёл снег, пробки выбешивали, телефон Полины не отвечал, и я все же надеялся, что смогу вытащить ее из дома. Я нервничал. С силой сжимал пальцами руль, не зная, что собираюсь сказать малышке, а ещё впервые за долгое время боялся потерять кого-то. Перебирал в голове, какого хрена могло произойти, пытался вспомнить последнюю ночь, но в голове была пустота.
Фары внедорожника осветили подъездную дорожку, и я усмехнулся. Одинокая фигурка в знакомой куртке сидит на лавочке под домом и мёрзнет. Что-то все это напоминает.
Я опускаю стекло и с трудом сдерживаюсь, чтобы не отчитать Полину. Без перчаток, дрожит от холода и ловит языком снежинки. И это в десять ночи.
— Подумываю хорошенько отшлепать тебя. — Малышка резко оборачивается в мою сторону, и ее глаза расширяются от удивления. — Садись в машину, – говорю ровным голосом, несмотря на то, что на душе целая буря эмоций. В основном, правда, злость. И на себя – за то, что слишком уж рад видеть Полину, – и на нее – за то, что беззаботно торчит под домом в неблагополучном районе, не думая о своей безопасности.
Я думал, она начнет спорить, сопротивляться, но Полина послушно поднимается с лавочки и забирается в салон. Снимает капюшон и избегает моего взгляда.
— Замёрзла? — Девочка кивает в ответ и прикусывает нижнюю губу. Это действует на меня похлеще, чем вид женской обнаженной груди. Хочется провести языком по этим губкам, а потом впиться в рот жестким поцелуем. — Сейчас обогреватель включу, отогреешься. — В салоне царит странная неловкость. Я почему-то не спешу набрасываться на неё с поцелуями и сгребать в свои объятия, как сделал бы это в любой другой раз. Что-то изменилось между нами. Незримо. Я хочу объяснений ее странному поведению, а ещё понять, что именно нужно мне.