Я застываю ровно на секунду, столкнувшись взглядом с Григоричем, и, получив его одобрительный кивок, бесшумно выдыхаю. От негласной поддержки наставника за спиной расправляются крылья, а тело наполняет небывалая легкость. «Держи голову холодной», – рефреном в ушах звучит вдолбленная в подкорку фраза, прогоняя лишние сейчас эмоции.
– Филатов, – мой голос звучит до безобразия спокойно, да и весь внешний вид настолько миролюбив, что Глеб не ждет подвоха. Он неторопливо поворачивается и даже немного подается вперед, когда я резко вскидываю ладонь вверх.
Естественно, ни отшатнуться, ни выставить блок он не успевает, так что мелодичный хруст бальзамом проливается на мои натянутые нервы вместе с каплями крови, заляпывающими натертый до блеска паркет. На мгновение в переполненном банкетном зале воцаряется такая оглушительная тишина, что я слышу шум собственного дыхания, участившегося от дозы адреналина. А потом пространство взрывается многоголосьем. Помощник Григорича, ничуть не стесняясь косящей на него бабульки, громко хвалит технику моего удара. Истошно голосит, местами переходя на ультразвук, девчонка лет восемнадцати в струящемся до самого пола персиковом платье. В десяти шагах от меня читает молитву женщина лет сорока в закрытом наглухо брючном костюме в серую полоску. И только Марина безучастно взирает на развалившегося на полу Филатова, вытирающего манжетой светло-лиловой рубашки нос.
– Вау! Всегда мечтал надрать старшему зад! – подливает масла в огонь всеобщего негодования Иван, выскакивающий из-за моей спины. Телепортироваться он, что ли, умеет?
Курчавый мальчишка лет семи тыкает в меня пальцем, широко раскрыв рот. Кучка подростков заметно оживляется, достав из карманов гаджеты и снимая видео для Тик Ток (ресурс для создания и распространения коротких мобильных клипов – прим. автора) . Всплескивает руками беспокойная мамаша и велит пятилетней дочке в синем платье в белый горошек зажмуриться. Ну а я выискиваю в толпе Григорича и все-таки боюсь увидеть осуждение в его умудренных опытом глазах.
– А удар-то слабоват, Лизок, – тренер обнаруживается за тележкой с подозрительно накренившимся трехъярусным тортом. Вронский бережно убирает мне за ухо выбившуюся прядь волос и, приобняв за плечи, шутливо отчитывает: – надо больше тренироваться, Истомина! Или ты сегодня мало каши съела?
– Я готов дать ей пару уроков, – набивается мне в учителя Ванька, пока я утыкаюсь носом в пропахший табаком пиджак Григорича. Цепляюсь за гладкую ткань насыщенного винного цвета и думаю, что в объятьях наставника можно пережить и голод, и засуху, и атомную войну. И, может быть, даже достичь полного дзена, если одна вредная личность не будет зудеть над ухом.