Я молчу, как партизан на допросе у немцев, только крепче обнимаю мелких и беззвучно обещаю себе, что рыжей стерве не удастся меня спровоцировать. Я не имею права срываться при детях, даже если терпеть ее не могу с того дня, как она изменила Саше с Глебом.
– В центре внимания, такая вся из себя звезда, Волкова захомутала, Ваньку против меня настроила. Всегда знала, что нельзя тебе доверять, – пошатывается на высоких каблуках Марина и, пролив часть шампанского из бокала на землю, чертыхается, вызывая приступ глухого отвращения.
Мне хочется спросить у этой привлекательной, в общем-то, женщины, почему ей неймется. По какой причине она не хочет выстраивать счастливую семейную жизнь и норовит сунуть свой аккуратный чуть вздернутый нос в наши с Сашей дела. Хочется поинтересоваться, неужели она пожалела об украшающем ее безымянный палец кольце, а еще – посоветовать хорошего психолога. Говорят, помогает. И я уже почти облекаю вертящиеся на языке вопросы в слова, когда из задней двери на улицу высыпает бравый отряд выпускников боксерского клуба.
– Нас Григорич на помощь прислал! – бодро отчитывается Ванька, первым добежавший до фонтана и втиснувшийся между нами с Лебедевой.
– Кому? Мне или ей? – невинно уточняю, изогнув бровь, пока Филатов инспектирует близкое к невменяемому состояние жены брата. Под возмущенный вопль Маринки, он закидывает ее на плечо и несет к домику охраны, рядом с которым припаркован черный внедорожник.
– Позволишь? – Захар с Феликсом избавляют меня от обязанностей няньки, начинают сюсюкаться с близняшками и соглашаются поиграть и в черепаху, и в «Море волнуется раз», и в «Летели лебеди», лишь бы сестры улыбались и больше не разукрашивали ни повара, ни официантов.
Ну, а последним ко мне направляется Волков. Без пиджака, в расстегнутой на три верхних пуговицы черной рубашке с подкатанными рукавами он выглядит лучше Дэвида, мать его, Ганди (мужчина-модель, любимец модного дома Dolce&Gabbana, посол бренда виски Johnnie Walker Blue и мороженого Whey Hey – прим. автора). И я даже готова сделать вид, что не замечаю, что костяшки его пальцев свежестесаны и немного припухли.
– Мне стоило за тебя переживать? – Саша обходит меня со спины и прижимается носом к шее, отчего стремительно ускоряется пульс и потеют ладони.
– Нет, – он оставляет на коже предупреждающе-болезненный укус, и мне приходится справляться с миллионом электрических разрядов, прошивших мое тело от макушки до пят.
– Точно? – я успеваю пожалеть, что к празднованию юбилея мы еще не приступали, мечтаю остаться с Волковым наедине и на выдохе ему сообщаю.