Истомина переводит дух, а я безуспешно душу внутреннего монстра, желающего видеть Меньшова в крови со свернутой шеей. Слишком сильно надавливаю на нож, и он, разрезав отбивную, как масло, с противным лязгом царапает по тарелке. Лиза вздрагивает, недоуменно изучая мои стиснутые в кулаки руки, а я выпускаю воздух из легких и спрашиваю.
– Ты его любишь?
Истомина подозрительно долго молчит, не говоря ни «да», ни «нет», я же дурею от затянувшейся паузы, ощущая себя эдакой марионеткой, подвешенной за нитки и управляемой чужой рукой. Наконец, Лизавета отрывает взгляд от тарелки и все-таки озвучивает свое негромкое «нет».
– Тогда почему? – выпаливаю я слишком поспешно и с облегчением выдыхаю: с таким диагнозом однозначно можно бороться.
– Почему с ним и даже согласилась выйти замуж? – Истомина-то и в свои двадцать была далеко не глупой девчонкой, а сейчас и вовсе понимает меня с полуслова. Она отрезает тонкий ломтик от отбивной, обмакивает его в гранатовый соус и отправляет в красивый рот, округлившийся в букву «о», чем на несколько мгновений дезориентирует меня. Усмехнувшись каким-то своим догадкам, она лишь качает головой и не дрогнувшим голосом объясняет: – потому что с ним спокойно, Саш. И надежно. Я знаю, что через год у нас будет свадьба и путешествие на Мальдивы, через пару лет – дом в Подмосковье и ребенок.
– А у нас? – Лизины фразы хлестким джебом (удар в боксе, который наносится из выпрямленной стойки разгибанием локтя вытянутой вперед левой руки – прим. автора) врезаются в челюсть. Отчего-то становится больно, что в ее распланированном будущем может не быть места для меня.
– А что у нас, Саш? – Истомина вскидывает подбородок и отчеканивает, до побелевших костяшек сжимая вилку: – Я уехала из Краснодара с выжженной пустыней в груди, а ты семь лет не пытался меня вернуть. Что изменилось-то?
Она не обвиняет меня и не кричит, только ее голос все равно срывается на хрип, а я не могу больше спокойно сидеть на стуле и смотреть, как кривятся ее губы. В пару секунд я огибаю стол и нависаю над Истоминой, положив подбородок ей на плечо и намеренно задевая ее щеку своей.
– Чтобы осознать некоторые вещи, иногда нужно преступно много времени.
Лиза сидит недвижимо, только дышит тяжело-тяжело, я же, не отдавая себе отчета, разворачиваю ее к себе вместе со стулом и нетерпеливо впиваюсь в приоткрытые губы. Они хранят вкус гранатового соуса и пьянящего алкоголя, от которого башню все-таки сносит. Тем более, когда желанная девушка подается навстречу и углубляет поцелуй, вцепляясь пальцами в мои волосы. Безумие уносит куда-то за грань нас обоих, моими ладонями сметает с ни в чем не повинного стола посуду и пригвождает Истомину за запястья к прохладной гладкой поверхности.