– У меня просто новый эпизод соседских войн, – мечтательно улыбается мой горе-админ, навевая на мысли, что и его неплохо бы отправить на освидетельствование к врачу. С людьми работает все-таки.
– А еще его сталкер к нам сегодня записалась, корни подкрасить хочет, – сдает коллегу с потрохами Ирка и показывает хмурящемуся Ваньке язык.
В общем, очередной день в дурдоме проходит по привычному сценарию, и мне даже лень распекать подопечных, тем более, работают девчонки с огоньком – никто из посетительниц не жалуется.
К часу одновременно с доставкой из небольшого итальянского ресторанчика, расположившегося через пару кварталов от нас, в «Кабриолет» прибывает курьер с извинениями от Меньшова, букетом снежно-белых роз и забытой моей рассеянной персоной на приеме сумочкой. Под завистливые вздохи клона Бузовой, сидящей в кресле напротив с бледно-фиолетовой смесью на волосах, я ставлю росчерк на электронном табло и делаю дыхательную гимнастику, думая, что с порочной практикой задабривания меня цветами пора завязывать. Но мой сотовый пока еще мертв, и это спасает незадачливого жениха от цветистой нотации.
Прикончив свой и Ванькин капучино, я восстаю из царства сонных зомби и вновь нахожу вкус к жизни, с воодушевлением вгрызаясь в кусок сочной пиццы из тончайшего теста. Пачкаю пальцы в оливковом масле, слизываю с губ расплавленный сыр с базиликом и разве что не причмокиваю, когда меня за рукав бесцеремонно тянут и совершенно не хотят идти по озвученному второпях известному адресу.
– Фил, ты, что, бессмертный или сохранился? – бросаю через плечо, не желая отвлекаться от чистейшего гастрономического удовольствия, и с запозданием понимаю, что администратора минут двадцать как след простыл.
– Елизавета Андреевна, можно вас на пару слов? – я совсем не узнаю тихий мелодичный голос и предполагаю, что зрение меня подводит. Потому что мнущуюся рядом с трюмо скромницу очень сложно соотнести с обычно вульгарной Калугиной.
Без грамма косметики на бледном лице она выглядит даже моложе своих лет, а скромный пепельно-розовый джемпер с широким воротником под горло и свободные черные штаны разительно отличаются от тесных дизайнерских платьев, в которых я привыкла ее лицезреть. Она нервно трет тонкое запястье с самыми обычными часами на нем и смотрит на меня так многозначительно, что я теряюсь и совсем не горю желанием никуда ее посылать. Хоть пару дней назад в красках и рисовала для нее картины самой страшной мести.
– Я перед вами очень виновата, – блондинка говорит не громко, но уверенно, ввергая меня во все больший ступор, и запихивает в ладонь листок с каким-то адресом, пока я продолжаю изрядно тупить: – я бы хотела извиниться, приезжайте ко мне после работы. Посидим, поговорим, я салат свой фирменный приготовлю.