У меня тогда шел тур, и я не мог разорваться. Тур — это самоотдача на девяносто девять процентов. Мешать его с чем-либо я никогда не умел.
Возвращаюсь к реальности и выпроваживаю Вадика. Веду свою коровушку на диван. Куда ж еще? Укладываемся с ней и смотрим телек.
Родится наша девочка, и начну опять жену тра*ть. От секса с моей Алёнушкой у меня в глазах мутнеет. Во время оргазма у нее лицо такое… я, как правило, только от одного этого зрелища за ней следом кончаю.
Аааа… блин… лучше не думать об этом.
Она теперь моя.
Даже если бы у нее мужик был, я бы ее себе забрал. Она для меня. Специально для меня.
Сопит на моей груди и просит вырубить баскетбол. Да ради бога. Я теперь как послушный собакен.
Включаю ей какой-то говнофильм, и она залипает. Глажу живот, глажу ее волосы. Люблю ее, пи*ц просто.
Мы с ребятами сейчас пишем новые песни, одна про мою Алёнушку. Называется «Решиться».
Я о детях вообще никогда не думал, но в Тае у меня крышу снесло. Я понял, что вот так они делаются – просто и понятно. Мы вместе, у нас все правильно. Я ее люблю, она – меня. Почему нет? Она все пищала о каких-то презервативах, но я последние пять дней вообще от них отказался.
Мне тридцать пять. Я знаю, чего хочу. И решил не откладывать.
– Антон?.. – подает Алёна голос.
– М-м-м? – лень даже говорить.
– Может, Маша?
Маша. Маша – это почти как Настя. Типа, Шарик или Барбос. Хотя… Машенька…
– Может и Маша… – отзываюсь, проверяя почту в телефоне.
– А Саша? Как твоя бабушка…
Мою бабушку все по жизни называли Шурой. Мне как-то не очень.
– Ну, а твою как звали? – спрашиваю, почесывая ее затылок.
Зарываюсь пальцами в волосы. Она от этого аж дрожит вся, мурлычет.
– Паша… – смеется Алёна..
– Тогда уж лучше Маша.
Она вздыхает. Хочу ее всю объять и сжать в своих руках, но тут приперается мистер Страшилище. Садится на наши сплетенные ноги, потому что знает – при ней я его не пну. Смотрит на меня нагло.
Сука.
Дом давно готов, но мы решили остаться в городе. Здесь ее врач. Застрять в пробке на въезде с рожающей женой – это последнее, чего бы мне хотелось в жизни. Родится наша Маша, и сразу поедем туда.
Алёнушка какая-то неспокойная. Уже три раза меняет положение.
– Что?.. – спрашиваю ее, поднимая лицо за подбородок.
– Не знаю… что-то живот тянет… – жалуется Алёна.
– Воды?
– Да… можно… – устало отзывается она.
Бедная моя Алёнушка.
Осторожно встаю и чешу к холодильнику. Достаю холодную бутылку «боржоми». У нас их тут целая батарея. Наливаю в стакан и несу ей.
Моя девочка привстает, хмуря брови.
Пока она пьет, замечаю огромное мокрое пятно на диване.