– Кто такая Вера? – решаю спросить в лоб, хотя малодушно продолжаю смотреть в окно.
В салоне повисает тишина. Если он посчитает этот вопрос наглым, то мне плевать. Я буду спрашивать у него все, что захочу и когда захочу, пусть привыкает!
Бес тяжко вздыхает и говорит:
– Вера – сестра моего покойного друга.
Вот только этого не хватало! Он что, обещал позаботиться о ней? Инстинкты защитника не дают ему завалить ее в койку, потому что он ее слишком уважает? Что вообще происходит?
Поворачиваю голову. Антон вскидывает брови.
– Ну, это просто что-то с чем-то! – изумленно заявляет он. – Что ты там себе напридумывала?
Я вскидываю брови в ответ, давая понять, что он меня не проведет.
– Серьезно? Считаешь, у меня нет почвы для раздумий? – спрашиваю его.
Сейчас все это очень смахивает на семейные разборки, а ведь у нас даже не было секса.
– Значит так, – говорит Антон, заводя машину и осматривая парковку в боковые зеркала. – Вера – это просто Вера. Я знаю ее с малолетства, и она ближайший человек в моем окружении. Ты будешь видеть ее часто, потому что она, бл*ть, приглашена на все мои праздники заочно, это ясно? Либо закрываем эту тему раз и навсегда, либо я везу тебя домой.
Из его слов вытекает, будто я тоже буду приглашена на все эти праздники. Вооруженная этим открытием, говорю:
– Она в тебя влюблена, и я уверена, что ты об этом знаешь. Если… – в этом месте я немного теряюсь.
– Если что? – раздражается Антон.
– Я не хочу в один ужасный день застать вас… то есть… в общем… – снова отворачиваюсь к окну, кажется, смелость оставила меня.
– Ты не застанешь нас трахающимися, потому что у меня на нее не стоит.
Я поворачиваю к нему лицо. Оно полно скепсиса. Антон наматывает на кулак мои волосы и говорит:
– Алёнушка, мне тридцать пять лет. Я знаю, чего хочу. И это не Вера. Если хочешь домой, я тебя отвезу. Но у меня до конца недели концерты, и я не знаю, когда снова найду для нас время.
Мои глаза бегают по его лицу. Они видят лишь спокойную решимость и серьезность. А еще я понимаю, что он принял мои заходы, как должное. В этот момент мои внутренности пытаются перемещаться, давя на яичники. Вся эта пляска отдается горячим потоком возбуждения, поэтому я тяну к нему свое лицо. Он криво улыбается и тянется навстречу. Мы просто соединяем наши губы и некоторое время не двигаемся.
Божественный контакт.
Его губы такие мягкие, когда расслаблены для меня. Я слегка прихватываю их своими и наслаждаюсь ощущениями.
Телефонный звонок нарушает волшебство. Это не мой. Судя по всему, волшебным этот момент был только для меня, потому что Наумов отвечает на звонок абсолютно в той же тональности, в которой минуту назад доносил до меня простые истины.