— Ты можешь оседлать эту чертову мишуа, — говорю я, и, к моему удивлению, он это делает. Мишуа ластится к нему, как теленок, и утыкается в него носом, словно ищет его ласки. Он игнорирует ее, явно все еще злясь.
— Ты собираешься ответить на вопрос?
Я прочищаю горло. Скрывая это, мы только усложняем дело.
— Наш взвод был атакован в Багдаде — городе в стране под названием Ирак. Мы получили неверную информацию о силе и размере вражеских сил.
Ракиз заканчивает с мишуа и похлопывает ее по носу, прежде чем снова повернуться ко мне. Слова даются труднее, когда эти темные глаза смотрят в мои, поэтому я отворачиваюсь, пакуя наши вещи.
— Мы попали в засаду. Трое моих друзей погибли на месте. Я смотрела, как истекает кровью четвертый, пока лежала в ловушке под «Хамви». Моя нога была зажата, так что я просто ждала смерти.
Я чувствую, как Ракиз придвигается ближе, и совсем не удивляюсь, когда он обнимает меня. Как ни странно, это дает мне силы, которые мне нужны, чтобы продолжить.
— Меня взяли в плен вместе с моим лучшим другом.
Ракиз молчит позади меня, но его руки слегка напрягаются, давая мне силы продолжать.
— Джек был моей опорой. Несколько лет назад я потеряла брата из-за передозировки наркотиков, хотя я не видела его с тех пор, как он ушел, когда ему было семнадцать. Джек как бы заполнил это пустое место. Он был веселым, жизнерадостным человеком, к которому все тянулись, понимаешь?
Ракиз кивает, наклоняясь, пока его подбородок не упирается в мою макушку. Я окружена его огромным телом, защищающим меня от воспоминаний.
Нет, полагаться на кого-то другого — плохая идея.
Мой тон деловит, когда я продолжаю, но мне приходится вытирать потные ладони о штаны. Уговариваю себя, что Ракиз ничего не заметит, но он заметит. Он все замечает.
— Мы были заперты вместе. Я бы отдала им все, что они хотели, только бы они просто оставили его в покое. — Я заканчиваю последнюю фразу шепотом, стыд бьет меня в живот. Джек был моей семьей, и я подвела его.
— Если он был именно таким, каким ты его описала, он бы никогда не обвинил тебя. Ты ведь понимаешь это, правда? — голос Ракиза низкий, сочувствие пронизывает его слова.
Я киваю. Последнее, что сказал мне Джек?
— Не говори им ничего, Вада. Не смей говорить ни единого гребаного слова.
Они, должно быть, знали, что нам нечего им сказать. Ведь нас понизили. Поэтому они отправили в Штаты обычное видео, угрожая отрезать нам головы. И когда правительство США действовало недостаточно быстро…
— Они убили его, — выдыхаю я. — А потом они оставили меня там гнить.
Я вырываюсь из рук Ракиза и шагаю к мишуа. Я чувствую на себе его взгляд, когда взбираюсь ей на спину, но смотрю на деревья, пока он, наконец, не садится на Рацию.