— Все окей. Отвлекаться — это нормально.
— Нет, — возражает она. — Наверняка ты бы предпочел быть сейчас в другом месте, с людьми, которые куда интереснее и веселее меня. Со мной скучно, я знаю. Поэтому… будет лучше провести этот урок быстро и продуктивно, чтобы ты мог наконец-то уйти.
Что-то в моих легких болезненно скручивается.
— Мы можем продвигаться медленно. Так тоже нормально.
Элис хмурится, на ее лице ясно видно сомнение. Я легонько подталкиваю ее лоб забытым дилдо и говорю:
— Балда, мне не скучно с тобой. Мне нравится тебя учить.
Ее сомнение исчезает, и на смену ему приходит смущение. Обалдеть: Элис краснеет передо мной. Пару раз такое бывало уже, но сейчас ее румянец другой, он сильнее и ярче. Эта упертая, беспощадная девчонка-отличница краснеет из-за меня, ее милые щечки заливаются розовым цветом. Но через миг все меняется — румянец тускнеет, взгляд теряет искру, и она снова становится деловой.
— И все-таки я не чувствую, что обучаюсь достаточно эффективно.
— Правда? — Нервно чешу затылок. — Черт, ну да, учитель из меня никакой…
— Нет, я не имею в виду твои навыки обучать, — прерывает она. — Ты не так уж и плох. Я про само… оборудование. — Она указывает на дилдак в моем кулаке. — Знаешь, трудно понять, все ли я делаю правильно, ведь механизма ответной реакции нет. Обучение должно быть основано на положительном подкреплении, и если оборудование не отвечает, то невозможно понять, в правильном направлении я двигаюсь или нет.
— Ну, вроде рукой ты двигаешь правильно, — говорю я.
— Ты знаешь это наверняка?
— Нет.
Элис вздыхает.
— Таким образом, даже если я сближусь с Тео, то могу облажаться.
— Да, но, блин, ты можешь и преуспеть.
— Я не могу позволить себе рисковать. Тео… слишком много для меня значит. — Она бросает на меня взгляд. — Он первый парень, который вызвал во мне эти чувства. Любовь до сих пор обходила меня стороной, я даже думала, что я фригидная, или, может быть, лесбиянка. Но потом я повстречала его и наконец поняла, о чем говорится во всех этих песнях, в поэмах Китса и романах Хемингуэя. Тео открыл мне глаза.
Сердце проваливается куда-то в живот.
— Да, похоже, он охереть как для тебя важен.
— Именно так. Поэтому я обязана достичь совершенства. Мне нужно стать настолько натренированной и готовой, насколько это возможно. Права на промах у меня нет.
— Нефиговую ты на себя взвалила задачу.
— Я привыкла к сложным задачам, — возражает она. — Так что с давлением справлюсь. А ты научишь меня справляться со всем остальным.
После ее слов наступает странная, напряженная тишина, а потом мы оба выпаливаем: