А может и слышали, но решили, что это просто какая-то коварная задумка соперников… Пятерка в изрядно потрепанных костюмах припустила еще быстрее, и нам не оставалось ничего иного, как побежать за ними.
На Арену мы влетели почти одновременно. И тут же каменная кладка с грохотом начала перестраиваться, а на трибунах, которых я не видела из-за магического марева, взревели зрители.
Пожалуй, впервые мне сделалось настолько страшно.
От дурного предчувствия, что мы все здесь можем погибнуть, пока нам будут восторженно аплодировать, принимая происходящее за Игру. Я беспомощно повернулась к Даниелю, а он… на короткие секунды прижался губами к моим губам, прикрывая глаза.
А потом отстранился.
Вопреки общим представлениям, на Арене не обязательно должно было оказаться пять команд. Просто в процессе Игры все самые сильные пятерки двигались примерно с одной скоростью. И потому с момента, как первая команда появлялась на Арене до момента, как круг оказывался замкнут, сюда действительно попадали еще четыре.
Большее количество не допускала сама Арена. Как не позволяла и выйти уже попавшим на нее.
Я вздрогнула, когда раздался свист, и сверху, почти на невидимых крыльях кто-то слетел…
И расслабилась.
Южане. Четвертые. Если больше никто не успеет, то мы можем…
Последние камни уже почти вошли в резьбу, когда к нам, перепрыгивая через крошащиеся мостики, с совсем уж неожиданной стороны попало еще пятеро магов.
И тут же раздался глухой удар и круг замкнуло. А вслед за этим над Ареной зазвенел защитный купол.
— Питер? — я не могла поверить своим глазам. — Пи-ит! Как это возможно?!
Там действительно был мой брат. А рядом с ним — Габриель. И несколько совершенно незнакомых людей… Я бросилась к нему, схватила за плечи и горячечно заговорила:
— Питер, это победа! На Арене все свои… все! Мы можем что угодно — разыграть представление, или просто отказаться сражаться! Даже южане за нас — я навещала их сегодня утром, ты же помнишь, я знаю их ритуалы, они согласились помочь…
— Ничего не получится… — брат перебил меня. Он выглядел изможденным. В воспаленных глазах — боль. И эта боль заставила меня отшатнуться.
— Ты что-то знаешь? — жестко спросил Даниель. Вокруг нас уже собрались все. Эроимцы, с которыми мы встретились в ледяном круге что-то втолковывали своим собратьям, южане просто выжидали — я успела их предупредить сегодня и, похоже, не зря. Они успели за нами. И мы замерли в ожидании вердикта Питера-Дамиена.
В том, что это будет вердикт, мы уже не сомневались. Потому что никто не стал бы рисковать ради ерунды.