Еще один из нашей пятерки, который окончательно стал «своим» на втором курсе, когда сломал мне ребро, а я ему нос. Мигель был наследником одного из самых благородных родов королевства, да еще и пра-пра-пра внуком основателя академии. Он имел каждую, кто хотел раздвинуть перед ним ноги, не важно какого сословия — считал это «отсутствием предрассудков». Редко появлялся на занятиях — но при этом оставался одним из самых сильных магов — дерзил магистрам, за что ему порой от тех же прилетало. И провернул за эти годы пару дел, из-за которых другого выгнали бы из академии…
А еще он проводил все каникулы в путешествиях, а не в своем родовом замке. И к нам-то прибился потому, что это было вызовом и бесило его родителей, а Мигель старался сделать все, чтобы взбесить их. Я не знал, что у него там на самом деле с родственниками — сам парень не делился, а я не лез, потому что считал не своим делом — но тот факт, что отец не спешил его наказывать или как-то еще реагировать на подобное поведение, продолжая давать денег, навевал на определенные мысли.
— Любуетесь Эвой-Каталиной? — спросил парень насмешливо, кивнув на заинтересовавшую нас девушку.
— Ты ее знаешь?
— Каждый из тех, кто когда-либо бывал на приеме в королевском дворце, знаком с ней. Ой, я и забыл, что ты там никогда не был, — он громко заржал, а я подавил в себе раздраженный вздох.
В сущности Мигель мне нравился, и я был в нем уверен, но иногда его шуточки….
— И она…. - поторопил, стараясь не выдать свое нетерпение.
— Дочка первого советника короля. Великий род и все такое. Видишь, как увивается вокруг нее Хайме-Андрес да Кастелло-Мельхор? Уверен, его семейка спит и видит, как поженить их. И обратите внимание — она не против. Я уже несколько раз видел их вместе на приемах, так что еще немного и нам объявят о «счастливой помолвке».
Я скривился.
Хайме- Андрес с самого начала, как мы поступили, постарался сделать все, чтобы я почувствовал себя не на своем месте. Но его достоинства и статус, которыми он так кичился, были и его недостатками — и ему не раз прилетало за заносчивость и веру в собственную непогрешимость.
У меня были свои методы.
И этот ублюдок сейчас обнимал ту, которую я собирался сделать своей.
— Ничего, — хищно улыбнулся, — она просто еще не знакома с настоящим мужчиной.
Мигель внимательно посмотрел на меня и покачал головой:
— Учти, Эва — Каталина… Не так доступна, как тебе может показаться, и она… Впрочем, не буду лезть. Дело твое.
Она стала моим делом, да. В какой-то мере наваждением. В те первые дни я даже позволил себе совершенно глупую жалость, что не обладаю двойной фамилией и именем.