Я промолчала, глядя на говорившего, а единственным, что выдало моё презрительное отношение к происходящему, и сидящему в кресле мужчине в частности, стала дернувшаяся правая бровь. Что тот конечно же заметил, потому как пристально наблюдал за моим лицом, и светло-серые глаза незнакомца опасно сузились.
— Вся в мать! Не только внешне похожа, но и смотрит точно так же дерзко!
— Что есть то есть! — словно извиняясь, развёл руками хозяин имения. — Но я уже начал работать с Эланией. Хватит с нашего рода и одной опозорившей его женщины!
— Начал работать, Эвальд? — огненноволосый тип, чьего имени я по-прежнему не знала, наконец прекратил сверлить мою персону тяжёлым взором и перевёл его на моего «дядю». — А я-то всё думаю, почему твоя племянница и единственная дочь Элирии, столь убого одета. Вот только достаточной ли будет мера воспитания в виде лишения нарядов?
— А кто сказал, что я ограничился только этим, канцлер Касид Адиль? — на губах хозяина дома появилась пренеприятная улыбка. — Этой девочке нужно смирить свой норов, и потому я определил её на одну из самых грязных работ, что выполняется моей прслугой. Сина, скажи, куда именно ты поставила юную госпожу Эли?
Последние слова мужчина произнёс, посмотрев на продолжающую стоять на коленях женщину, и та немедля отозвалась, все также глядя в пол:
— Мыть грязные котлы, господин.
— Котлы? — брезгливо сморщил нос тип в черном, а его взгляд с моего лица переместился на руки, которые, после долгого контакта с холодной водой и местным моющим средством, основательно покраснели. — Так не пойдёт, Эвальд! Скоро Огненный бал, а с твоими методами воспитания девица наверняка утратит свой товарный вид. Я не собираюсь брать в свой дом измученное тяжёлой работой существо! Лучше уж сам ею займусь!
— Сами, господин канцлер?
— Именно!
— Я уверен, что смогу найти подход к твоей строптивой племяннице, — на сей раз глаза Касида Адиля не стали задерживаться на какой-то конкретной части моего тела, а прошлись сверху вниз, оценивая всю картину полностью. — Твоей же задачей будет обеспечение гардероба Элании, обучение её хотя бы минимуму манер, явно не привитых матерью, но которые, как я помню, являются просто превосходными у твоей невесты, и… И скажи мне, почему, одев свою родственницу едва ли не в лохмотья, ты оставил ей драгоценности?
— Потому, что они являются личным имуществом дочери Элирии, — замявшись на мгновение и с видимой неохотой пояснил Эвальд Эли.
— Личным? — брови канцлера взлетели высоко вверх. — Но откуда? Не ты ли рассказывал мне недавно, что твоя сестра, после побега из дома и гибели своего мага-человека, от которого родила дочь, закончила свою жизнь в нищете?