Но Глухов отлично знал, что этот особняк только по документам был построен за его собственные деньги. На самом деле все средства и материалы были государственными, и об этом знали некоторые помощники Глухова, в частности Юрков, который в любую секунду мог воспользоваться этой информацией. И вполне возможно, уже воспользовался ею. Так что чем скорее дом будет переписан на жену, тем больше надежды, что его не «национализируют».
Вера Павловна, которая обычно встречала мужа на пороге дома, почему-то весьма холодно отреагировала на его появление.
— Ужин на столе, — сказала она сквозь зубы, продолжая смотреть телевизор.
Глухов пожал плечами и, не переодеваясь, разогрел в микроволновке голубцы, затем сел за стол. Жена молча смотрела на экран.
— Что-то случилось? — спросил Глухов.
— Мила звонила, — сообщила жена.
— Какая Мила?! — чуть было не поперхнулся Глухов.
— Какая-какая, наша дочь, конечно, — вздохнула жена.
— Ну и? — отдышавшись, спросил Глухов.
— Она собирается в Штатах еще на год остаться.
— И что здесь такого… — уже совсем спокойно пробурчал Глухов. Хотя он очень любил свою дочь, но без нее было значительно спокойнее.
— Как я поняла, у Милы кто-то появился, — задумчиво обронила Вера Павловна.
— Американец? — заинтересовался Глухов.
— Да нет, вроде как из наших, — пожала плечами Вера Павловна.
— Ладно, я пойду к себе, — допив компот, сказал Глухов и поднялся наверх. Жена осталась сидеть все в той же позе.
Зайдя в кабинет, Глухов наконец решил прочитать эсэмэски. Первая была от Милы: «Котик. Я по тебе соскучилась. Приезжай!» Глухов покраснел от удовольствия и решил, что неплохо было бы ей тоже послать какую-нибудь эсэмэску. Но сначала стоило разобраться с силовиками.
Сев за стол, он нашел первую из трех посланных ему с кладбища эсэсмэсок: «Толпа собирается. Наши на месте».
Через некоторое время была послана еще одна: «Вас не трогали. Все пошли на рынок».
Последняя была тревожной: «Репортажи пойдут по всем каналам. Москва недовольна».
Эта эсэмэска еще больше убедила Глухова в том, что нужно срочно переоформлять особняк на жену.
Он немного подумал и спустился вниз. Вера Павловна сидела все в той же позе и казалась безучастной ко всему, что происходило и вокруг нее, и на экране.
А на экране со значком НТВ внизу между тем показывали Нижний, кладбище, где проходили похороны журналиста, потом разъяренную толпу, которая куда-то мчалась. Затем на экране появился нижегородский рынок. Молодчики с битами переворачивали ящики с фруктами, бросали наземь огромные арбузы, а потом вдруг повалили на землю и принялись бить ногами одного из продавцов — нерусского.