- Доказана ли ее вина?
- Да, - так же каменно произносит Вилор. - По указу короля свидетельство Старшего Служителя не нуждается в дополнительных подтверждениях и достаточно для приговора. Я сам, своими глазами, видел тьму рядом с ней и внутри нее. Она виновна. Она уедет со мной.
Словно в уши набился свалявшийся гусиный пух: слова Вилора и ответы ласа Стемера доносятся точно издалека, смысл слов теряется. Что-то разрывает меня изнутри, то ли смех, то ли рыдания. И когда Вилор делает неуверенный шаг ко мне, до поры до времени лежащее на самом дне отчаяние бунтарски вздыбливается и вырывается наружу пронзительным визгливым воем, нечеловеческим криком. Вбитая в землю кованая цепь, как огромная живая змея, вырывается вверх обезумевшей разъяренной гадюкой, вместе с куском дерева вырывается из стены и лопается звеньями. Деревенские в ужасе шарахаются в стороны, а я стряхиваю с плеч почерневшие волосы. Тьма разворачивается крыльями за спиной, а через мгновение встаёт между мной и Вилором рычащим свирепым безглазым зверем.
А потом вставленный в специальное крепление на стене амбара горящий факел оказывается в руке Вилора. И летит прямо в мягкий, по колено, ковёр из сухой соломы.
Стебли вспыхнули мгновенно, и я оказалась по колено в огне. Повалил дым, удушливый, черный. Зло, беспомощно взвыла тьма, вжимаясь в мои ноги, как перепуганный зверь, сбивая с ног, роняя в огонь. Пламя охватило деревянные стены, сразу стало нечем дышать. И только единственная мысль осталась, одуряюще ясная, очевидная: пусть тьма и вернулась, слишком поздно, она не сможет помочь. Проклятый лас Герих был абсолютно прав в выборе способа убийства подозреваемых в сговоре с тенями. Знал ли он наверняка или это всего лишь случайное совпадение, но тьма панически боялась огня, и теперь могла лишь жалобно скулить, путаясь под ногами. Загорелось мое платье.
Сколько тайн унес с собой в могилу служитель неба лас Герих Иститор.
Боль от ожогов заслонило удушье.
Не так я представляла себе свой костер. Впрочем, вот тебе и инквизитор, его зажёгший, вот и безмолвная толпа, молча лицезреющая мою бесславную мерзкую смерть.
***
Если я и теряла сознание, то ненадолго, то погружаясь в болезненное, рыхлое забытье, то выныривая из него, жадно глотая чистый и свежий воздух. Кто-то держал меня на руках, кожа горела, и при этом я чувствовала пронизывающий ночной холод по всему телу. Пожар за опаленными веками уже не полыхал, по крайне мере, так близко.
Глаза открылись с трудом.
И я не увидела ничего.
Нет, не ослепла, просто над головой было темное небо.