- Вилор, - говорю я, набравшись смелости, - Я не хочу выходить замуж за Теддера.
Веселье мигом пропадает из его серых глаз. Служитель молчит, стоит, прислонившись к двери, ждёт продолжения. И отчего-то с ним проще быть откровенной, чем с родителями. Чем даже с самой собой.
- Не хочу я за него замуж, никогда не хотела и не хочу, он не нравится мне нисколечки. Смотрит на меня так, что потом отмыться хочется. Вчера, - я торопливо закатываю рукав и говорю тоже торопливо, быстро, чтобы не пойти на попятную и договорить до конца. - Вот.
На запястье синяки, уже побледневшие, но еще заметные. Глаза Вилора темнеют, он берет меня за руку и подносит ближе к лицу, проводит большим пальцем по коже - и мурашки бегут по всему телу.
- Я поговорю с ним. Он не будет тебя бить. Никогда.
Я вырываю руку.
- Но я не хочу, чтобы ты об этом с ним говорил. Я не хочу замуж. За него - не хочу.
- За него? А за кого хочешь?
Мы стоим близко-близко, смотрим в глаза друг другу.
- Тая, - выдыхает Вилор. - Ты ошибаешься сейчас, ты...
Чтобы не испугаться и не пойти на попятную, надо действовать быстро-быстро и совсем не думать. Я поднимаюсь на цыпочки и целую Вилора в губы.
...Как странно, до нелепого странно все устроено у людей. Есть ты и есть другой человек, и действия, похожие одно на другое, словно фигуры одного и того же танца, но несмотря на то, что все движения одинаковы, в одном случае выходит волшебство, а в другом грязь и суета. Я не успеваю ничего обдумать, даже почувствовать толком, насколько все иначе, а Вилор уже делает шаг назад.
- Тая, ты заблуждаешься, во всем сейчас заблуждаешься. Я обязательно поговорю с этим юношей и его родителями, и если он не исправится, то и с твоими родителями, в конце концов, не единственный же под небом...
- Кем бы он ни был, я не хочу за него замуж. Я хочу с тобой.
Ну, вот и все, слова сказаны, и куда теперь отступать? Ноги словно приросли к земле, и в животе что-то скрутилось в тугой узел, а запястья онемели. Не нашлось так уж много желающих на молчаливую странную Таю, а таких - из достойной и обеспеченной семьи - и вовсе одного наскребли. Но что толку объяснять сейчас это Вилору. Он смотрит на меня снизу вверх и в глазах его нежность...и жалость.
- Тасенька...
Слезы подступают к глазам, близко-близко, но я умею не плакать о себе. Над лисой плакала, и над раздавленным светляком, и над малышом Севером, разбившим лоб о деревянный пол в свое время - но не над собой. И хотя я все еще стою очень близко, и не отвожу взгляда, голос Вилора доносится, словно издалека.