Петер гневно топнул ногой.
— Послушай, Надия, — зашипел он, — я не могу спать с тобой, по причинам, которые с тобой не связаны. По моим внутренним причинам. Но никто не должен этого знать.
— Вы любите другую женщину? — вдруг пронзила меня догадка, а следом за ней в сердце воткнулась отравленная стрела ревности.
— Да. Люблю. Любил. Я не знаю, жива ли она, но не могу…
— Я понимаю… Никто больше не узнает. Я стану каждое утро переносить ваши вещи в свою спальню и перестилать постель в гостевой…
— Нет, так не пойдёт. Насгулл теперь станет следить за мной намного строже. Я буду спать в твоей комнате.
— Но вы же сказали…
— Я буду просто спать, понимаешь?
— А как ещё..? — я глупо захлопала глазами, а уже через секунду залилась краской стыда.
— Ты не знаешь… — потрясённо прошептал муж. — Это невероятно… Господи, что за безумие…
— Я знаю… — попыталась оправдаться я. — И ещё я знаю, что наш обман рано или поздно раскроют, потому что я не стану беременеть.
— Такое бывает, — отмахнулся Петер, — что женщина не может иметь детей.
Меня словно со всей силы ударили бревном в грудь, как при взятии крепости — тараном.
— Вы… хотите, чтобы все думали, будто я бесплодна? — у меня даже не хватило сил, чтобы произнести это в голос.
Муж скривился, как от зубной боли:
— Ох уж мне эти восточные традиции… У нас многие и не переживают из-за такого. А некоторые даже радуются. В Европе женщины вообще не думают о детях до тридцати.
Я согласно покачала головой:
— Я слышала об этом. Это так странно. В нашей стране, если женщина бесплодна, это такое горе для всей семьи… знаете, у нас редко разводятся, но отсутствие детей — уважительная причина для развода. И этой разведённой бесплодной женщине не видать личного счастья. Это ужасный позор.
— Но ведь это дикость! Она же не виновата!
Я пожала плечами:
— Может, и виновата. Господь не наказывает без причины.
Петер протяжно выдохнул и, похожий на сдувшийся шарик, понуро сел на стул.
— Что же мне делать? — спросил он печально. Вроде бы, не меня, но кого же ещё?
— Делайте то, что велит вам долг. А я подстроюсь.
Он вскинул голову и посмотрел на меня.
— Ты мудрая женщина, Надия. Давай ужинать.
Он стал спать со мной в одной постели, и это волновало очень сильно — так, что первые несколько дней я по полночи не могла уснуть. Потом привыкла и подскакивала, только если соприкасались наши ноги и руки под одеялом. Одеяла были отдельные, но всё равно иногда части нас встречались во сне. Меня будто током било от этих соприкосновений с горячим мужским телом, а потом я ещё долго дрожала, как в лихорадке, отчаянно гадая, что же это такое делают супруги в постели, когда "не просто спят". Но постепенно и это стало привычным.