— Не думаю, что тебе следует заниматься подобными консультациями с моей женой, — недовольно проворчал Терджан, но в его голосе не было угрозы.
Наверное, он не разглядел в темноте, что со мной делал его брат. Очень хотелось обличить наглого гостя, но я решила, что прежде стоит остыть, а уж затем принимать решение. Чтобы мы с мужем не скатились в уготованную нам пропасть раньше времени.
— Ева, что это было? — недовольно осведомился Терджан, когда мы с ним вернулись в нашу спальню.
— Наш дом стал небезопасным для одиноких прогулок, — задумчиво пробормотала я.
— И часто ты так гуляешь… по ночам?
— Почти никогда. Сегодня меня мучила бессонница, и я вышла… немного пройтись.
— Тебя что-то беспокоит?
Я отрицательно покачала головой, но не очень уверенно, и муж переспросил:
— А на самом деле?
— Твой брат, — нехотя призналась я. — Меня беспокоит твой брат. Он странный. Ты знаешь, он был так недоволен мной, даже за руку схватил…
Могу ведь я хоть часть правды мужу сказать?
— Да, он бывает слишком строг к окружающим порой.
Вот именно. К окружающим, но не к себе. Самовлюблённый хам и подлец.
— Я поговорю с ним, Ева. Чтобы он сдерживал свои эмоции в разговоре с моими домашними.
— Хорошо. Спасибо.
— А теперь ложись спать.
Но сон не шёл. Я, конечно, больше не осмелилась бродить по дому. Дождалась, когда муж уснёт покрепче, включила компьютер и села за перевод с польского.
Дневник пани Беаты
1 мая 1968г
Как, однако, мало своих порывов и действий контролирует человек! Ведь решила же я вчера не петь во время работы. Твёрдо решила: больше никогда! И что? В тот же вечер меня отправили протирать хрусталь — и нате, пожалуйста. Я даже не заметила, как запела. Зато заметила его. В зеркале. Стоит, прислонившись к проёму двери, смотрит своими чёрными глазами и слушает заворожённо, будто ничего прекраснее на свете не слышал. Что тут у них, не поёт никто больше?
Я оглянулась, нахмурилась, руки в бока упёрла — ну, надо же мне ему как-то показать, что это не публичное выступление и зрители не приветствуются. Языка-то я не знаю.
А он вдруг сунул руку в карман и достал оттуда цветок. Небольшой, красный, на короткой ножке. На мак похож или что-то в этом роде. Я опешила. Не ожидала от него такого чисто европейского джентельменства. Протянула руку и взяла цветок. Поднесла к лицу, вдохнула аромат. Сладкий-сладкий.
А боров мой машет руками: то на цветок покажет, то на меня. Мол, это я — цветочек. Ха-ха! Да уж, знал бы ты, господин, какой из меня подарочек… Ну, я и рассмеялась в ответ на этот комплимент, а хозяин опять замер и глядит на меня, как на восьмое чудо света. Потом рукой потянулся к моей руке, но я не дала. Спрятала за спину. А потом мак этот на стол бросила и вернулась к своему хрусталю. Нечего ему надежду подавать. Ишь, рыцарь нашелся! Без страха и упрёка, зато с рабами. К чёрту его, к чёрту!