Глава 21. ХАЛИБ ТЕРДЖАН НАСГУЛЛ
Меня давно начало утомлять ощущение, что в моём доме происходит нечто неизвестное и непонятное мне. Ещё в ту ночь, когда я застал Еву почти в объятиях собственного брата, в совершенно неподзодящем для прогулок по дому костюме. Тогда я не стал устраивать сцен: не хотел ссориться ни с женой, ни с братом — и потому сделал вид, будто всё в порядке.
Честно признаюсь, меня несколько обеспокоил тот факт, что она снова покинула нашу постель после того, как я уложил её туда в завершение ночной прогулки по дому. Да, она была в нашей комнате, но отдельно от меня. Не хотелось думать, что это неспроста, и особенно — что она могла и снова выходить куда-то, пока я спал.
Утром решил её не будить, чтобы дать возможность выспаться, хотя знал, что Зойра будет недовольна.
— Есть только одна уважительная причина для женщины не спуститься к завтраку, — безапелляционно заявила моя старшая жена. — Это ночные роды. Всё прочее не достойно прощения.
— Успокойся, Зойра, — осадил я её. — Ева дурно спала ночью, ей нужно отдохнуть.
— Да уж, — усмехнулась она. — Слыхала я, кто ей мешал спать этой ночью…
Я вспылил, потому что и сам беспокоился на эту тему:
— И что же ты слыхала?
— Что у шурина подозрительно похожая бессонница и склонность бродить по коридорам по ночам.
— Зойра, твои намёки просто ни в какие ворота не лезут…
— Я очень надеюсь, что мне не о чем волноваться, Халиб, и очень надеюсь, что ты предпримешь для этого все возможные меры и убедишь свою любимую жену, что так себя вести не следует.
— Я непременно так и поступлю, но уверен, что тебе в любом случае не о чем беспокоиться.
Уверенность мою, однако, значительно пошатнул старший брат. Даже не хочется вспоминать, в каких выражениях высказывался он о Еве, но общий смысл его речи был такой, что она типичная белая женщина лёгкого поведения, падкая на богатых мужчин и удовольствия. Уж кому, как не мне было знать, что это неправда, но ведь я в самом деле видел их там вдвоём собственными глазами. Всё же я с гневом отверг его наветы, но Рустам предложил мне убедиться в неверности Евы собственными глазами, и я не нашёл аргументов против. На самом деле, такие проверки — это глупо, бесчестно и само по себе является предательством. Тот, кто копает подобную яму своим близким, весьма рискует сам в неё свалиться. Но я не смог отказать старшему брату, каюсь в своей слабости. Мне хотелось доказать ему, что он не прав. Что моя жена любит меня и верна мне. Поэтому я согласился. И поставил будильник на без пяти полночь.
А в назначенный братом час проснулся и обнаружил любимую жену в своих объятиях безмятежно спящей. Испытал огромное облегчение, несмотря на то, что верил в неё. Хотел верить. Вот и удостоверился. А теперь нужно разбираться, что к чему и почему Рустам был так уверен, что ему удастся выманить Еву ночью на свидание. Поэтому я снова проснулся около двух и разблокировал телефон жены. И прочёл сообщения, которыми с нею обменивался Рустам. И страшно разозлился на брата. Он уверял меня, что моя жена легко и с радостью обменяет меня на первого попавшегося мужчину — главное, чтобы он был побогаче. А сам пытается торговать с нею письмами нашего отца, о которых я, кстати, никогда ничего не слышал. Я буквально пришёл в бешенство от этих его интриг, но затем сам себя успокоил: зачем мне волноваться из-за этого недалёкого, злобного обманщика, пусть даже между нами и есть кровная связь? Самое главное — что мои по-настоящему близкие люди любят меня, верны мне и честны со мной. Сам не знаю, зачем я рассказал Рустаму про дневник пани Беаты, но теперь мне стало совершенно очевидно, что любые мои родственные чувства и дружеская откровенность абсолютно неуместны в отношениях с этим человеком.