— Это было до.
— До чего?
— До моего прозрения. Я почти умер, Ева. Это ты не дала мне уйти. Я уже видел разверзающуюся передо мной пасть ада и пляшущих от нетерпения чертей…
— Я очень сожалею, что ты прожил жизнь не так, как велит твой Господь. Что обменял душу на ненависть и зависть, но здесь я ничем не могу тебе помочь.
— Ты можешь простить меня.
— Не могу. Мой муж в тюрьме, под угрозой казни. Мой бывший жених… Даже представлять не хочу, что ты с ним сделал… И это только те жертвы, о которых я знаю.
— Значит, не простишь? — обречённо переспросил Рустам. Его лицо было не просто бледным, а каким-то серым, губы — синими почти до черноты. Он действительно напоминал человека, который заглянул смерти в лицо.
Сердце моё дрогнуло, но я вспомнила Беату и не пожелала смягчиться, поэтому лишь покачала головой в ответ.
— Тогда нажми, пожалуйста, на эту кнопку, — он указал пальцем на какую-то красную кнопку на большой и сложной панели, находившейся рядом с его кроватью и соединённой с ним проводами.
— Зачем? — нахмурилась я. — Что это за кнопка и почему ты не нажмёшь её сам, ведь расстояние позволяет..?
— Это кнопка выключения кардиостимулятора. Я до сих пор жив только благодаря этому прибору. Нажмёшь — и всему конец. Всем твоим мучениям, а заодно и Халиба, и Питера, и его маленькой некрасивой жены. Я хочу, чтобы её нажала ты. Уверен, Господь не накажет тебя за это, а мне будет немножко легче умереть от твоей руки.
— Ты безумен, Рустам! Я спасала тебя в кабинете Зойры, чтобы сейчас нажать на кнопку? Ни за что!
— Тогда прости меня, если не хочешь убивать. Это простой выбор: если я не достоин прощения, убей меня.
Я закрыла лицо руками и тяжело вздохнула. Что за сумасшествие!
— Это просто бессмыслица! Что за детские игры? Я… я ведь могу просто уйти, не прощая тебя и не нажимая кнопку!
— Будь я прежним, сейчас предложил бы тебе выкуп за своё прощение. Письмо отца к Амиле. Но смертный порог — не место для торговли. Возьми его просто так, — он махнул рукой в сторону тумбочки, где я только теперь заметила папку с документами. — Там же всё имущество твоего мужа, что я украл у него, и прочие расписки… Пожалуйста, Ева, я в последний раз прошу тебя, облегчи моё бремя хоть немного..!
— Хорошо, — прошептала, внезапно потеряв голос. Я вдруг поняла, что всё это не обман и не позёрство — Рустам на самом деле готовится к смерти и хочет… покаяться. Он выбрал меня для последней исповеди, и я не вправе ему отказать, хоть и не имею полномочий отпускать грехи. — Но для этого тебе тоже нужно простить. Отца, Беату, их детей. Никто из них не хотел причинить тебе боль.