Вдруг дверь в комнату Феликса отворилась и вошла Лоренца, одетая в новое платье со шлейфом и блистающая бриллиантовым гарнитуром, который подарил ей с утра супруг. Высокая причёска волосок к волоску, умелый макияж и натянутая улыбка довершали образ утончённой аристократки.
— Феликс ты готов, дорогой? Пора спускаться к гостям.
Взяла сына за руку и направилась к выходу. Никлас растерянно смотрел им в спину, не зная, что делать: пойти вслед за ними или остаться на месте? Почему ему ничего не сказали? И где его нарядный костюм?
Видимо почувствовав его взгляд Феликс оглянулся и обратился к своей матери:
— Мам, а как же Ник?
Брови Лоренцы гневно сомкнулись и взгляд, полный ненависти окатил мальчика с ног до головы, так, что он невольно вздрогнул, вспомнив ведьму из страшной сказки.
— Этому мальчику не место за семейным столом.
— Нет, он мой брат! — заупрямился Феликс топая ногой. — Я не пойду без него!
— Ты слишком мал, дорогой, чтобы принимать подобные решения. Мне скандал на празднике ни к чему. Ты даже не представляешь насколько злые людские языки. Им только дай повод для сплетен.
Лоренца легонько вытолкнула сына за дверь, обернулась к пасынку, награждая его злым предупреждающим взглядом, и процедила сквозь зубы:
— А ты марш в свою комнату и чтобы до завтра я тебя не видела, ублюдок!
В первый раз она позволила себе подобную грубость, но, к сожалению, не в последний. В тот вечер Ник тихо плакал в своей богато обставленной, но такой холодной, полной одиночества комнате, слушая, как веселятся гости, и понимая, что никогда не будет на равных правах в этой семье. Он ненавидел мачеху за чёрствое сердце, в котором ему не нашлось места, и отца за малодушие и нежелание идти на конфликт с супругой из-за собственного сына…
Маленький мальчик давно вырос, а обида, как оказалось, осталась и жила долгие годы в его душе. И сейчас, когда он снова встретился с ненавидящей его женщиной лицом к лицу, то почувствовал как заворочались внутри неприятные воспоминания и желание сделать отсюда ноги стало навязчивым.
В то время как он изображал статую женщина обернулась и не твёрдой походкой направилась к нему. Растерянный чуть подслеповатый взгляд блуждал по его лицу, а трясущаяся рука поднялась вперёд в желании прикоснуться к нему.
— Боже мой, сынок, тебя так долго не было! Феликс, дорогой мой!
И обняла его, расплакавшись от переполнявших её чувств. Беззащитная и в тоже время счастливая в своём забытье.
Никлас окаменел и из ослабевших рук выпал букет цветов, наполняя воздух одуряюще приторным запахом сладкой горечи.