На дом старосты тоже не похоже. Слишком высоко потолки.
Хлопнула дверь, послышались решительные шаги. Я, совершенно ошалевшая, подскочила, прикрываясь одеялом. Шторы рывком раздернули, у окна обнаружился Верс, нисколько не смущенный, наоборот — очень недовольный.
— Наконец, соизволила прийти в себя, — заключил он, оглядывая меня без всякого стеснения.
Он был по-прежнему в черных одеждах. Других, должно быть, в его гардеробе вовсе не водилось. Но никакой дорожной пыли, наряд, скорее, парадный. Слишком уж пышные манжеты рубахи выглядывают из рукавов камзола, по новой моде — с подворотами и разрезами. И сапоги начищены до блеска.
Я, наконец, пришла в себя настолько, чтобы заявить:
— То, что ты мой надзиратель, не дает тебе права врываться ко мне…
Тут я замолчала, потому что "ко мне" — было слишком громким заявлением. Верс выгнул бровь, язвительно поинтересовался:
— И чего я, по-твоему, еще не видел?
Я против воли покраснела. Не хочет же он сказать, что сам меня и переодел.
— Ты три дня не просыпалась, надо было бросить тебя валяться тут, пока не очухаешься?
Три дня? То есть… должно быть, мы уже в столице?
— Хорошо еще, что это оказались всего лишь нервы, — заключил Верс, поморщившись.
— Хорошо?! — возмутилась я.
— Я уж подумал, ты умудрилась скрыть, что нагуляла… — Верс взмахнул рукой, не завершив своего предположения. Но я все поняла, и снова покраснела. На этот раз уже от смеси стыда со злостью. То есть, после тюрьмы, угроз и использования меня в качестве приманки для огненного змея, которого, к счастью, не существовало в окрестностях Мальвора, Верс даже не собирается извиняться. Все, что он может сказать: хорошо, что я не в положении?
Я медленно выдохнула. Бесполезно устраивать истерику. Вместо этого я предпочла сменить тему:
— Это гостиница?
Признаться, меня страшила возможность услышать, что мы у Верса дома, и он действительно ухаживал за мной все время, пока я была в беспамятстве. Но Плантаго удивил, заявив:
— Нет. Гостевые покои в королевском дворце, — в ответ на мой недоуменный взгляд, он фыркнул: — Король Альвет так проникся к тебе сочувствием, что даже поручил тебя заботам придворного лекаря… не слишком-то привыкай, ты здесь не останешься.
"Самое место тебе — в тюрьме", — так и читалось на его лице.
— Нас уже давно ждут, так что поторапливайся.
— А моя одежда? — спросила я. Верс кивнул куда-то в сторону. Я проследила направление и обнаружила низкую софу, на которой лежало зеленое платье, какие носят обычно простые горожанки, а то я уж было испугалась, что придворный этикет требует исключительно корсетов и пышных многослойных юбок.