— Я вертолётчику сказал, что это — мой кореш армейский, что перепил на радостях… Вертолётчик свой, проверенный…
— Чем «кореша» поил? — поинтересовался Виталий, щупая пульс на руке у Свята.
— Знамо чем — клофелином[19]… Ночью — чтоб в сарае не замёрз — повторно в чай подмешал и в избу перетащил. Вот он — мешок-мешком… В кладовке прятали.
— Ах ты, доктор-фармацевт недоделанный! — не смогла сдержаться Князева. — Ты что, гад, не знаешь, что от чуть большей дозы клофелина люди умирают? Фашист проклятый!
— А что за «додики»? — хмуро посмотрев на егеря, продолжил допрос Виталий.
— Не твоё дело! — отмахнулся Храпунов. — Забирайте вашего швейцарца и уходите.
— Ты мне ручонками тут не размахивай! А то…
— Что — «а то»? С работы уволите? Выговор в трудовую книжку устроите? — снова осмелел егерь. — Не пугай!
— А я и не пугаю… — ответил Виталий. — Тебя, «храбрый дядя», сейчас от «выговора с занесением в грудную клетку изрядной порции свинца» может спасти только, как говорится, чистосердечное признание. Твоя мерзкая жизнь сейчас висит на таком тоненьком волоске, что стоит вон той разъярённой даме — между прочим, моему непосредственному сейчас начальнику — только глазом моргнуть и… Закон — тайга, прокурор — медведь…
— Хорошо, хорошо… — пошёл на попятную изрядно струсивший лесник. — Всё скажу, пока Любаша спит. Костян и Андрюха — дружки Игорька, он с ними вместе в санатории работает… Работал… Осенью мы с Любой в город ездили, заезжали в «Грёзы» ихние… Там и познакомились. Они мне позавчера позвонили, сказали, что мужик один грозится Игоря убить, мол, из-за бабы сыр-бор… А на другой день звонят, мол, схватили злодея, прямо на месте преступления застукали. А мне-то как поступить? У нас Игорь — он вроде как уже неделю труп. Заявлять-то невозможно… Вот я пилота и попросил: надо, мол, пьяного кореша с сопровождением мне до дому закинуть. Я здесь его принял, а Костян назад в Кумск вернулся. Правда, ещё и колечко, братом подаренное, у жены выцыганили.
— Понятно, — как-то даже дружелюбно покивал Виталий. — А теперь главный вопрос: зачем понадобилось твоему деверю прикидываться трупом?
— Подозреваю, что тюрьмы боялся, — ответил Храпунов. — Теперь-то какой смысл молчать, раз он уже сам богу душу отдал? Сдаётся мне, что тырили они в санатории своём золотишко да побрякушки дорогие… Он же сам никогда ничего не рассказывал. Это только наши с Любой догадки. Откуда у тренера, который в бассейне плавать учит, дорогая одежда, машина, деньги на кармане? Вот и попросил… Говорил: «Исчезнуть мне нужно так, чтоб не искали…». Исчезнуть, так исчезнуть… Сами знаете, сколько людей в лесу пропадает. Мы и решили…